Операция "Снегопад"
Лукашевич огляделся. Сторожевик стоял у пирса в военно-морском порту Мурманска. Справа по борту был пришвартован катер, слева - малый ракетный корабль класса "Буря". Пирс был ярко освещен. В свете прожекторов кружились редкие снежинки.
- Спасибо вам, капитан, - поблагодарил Лукашевич с чувством. - Вы спасли мне жизнь. Можно сказать, я заново родился.
"Какие банальности я леплю, - подумал он при этом. - Господи, нас совершенно не учат говорить. Всему учат, а этому нот".
Впрочем, на то, чтобы пропустить Зою на сходни впереди себя, его образования хватило. Напоследок, ужи оказавшись на причале, он оглянулся, чтобы обозроть "тридцать пятку" целиком. И увидел: многочисленные вмятины в корпусе катера над ватерлинией, черные языки копоти и отверстия пробоин там, где в надстройку попадали снаряды противника. Значит, не пригрезилось, и дело не в широте души. "Тридцать пятку" атаковали. Война в Заполярье продолжалась...
Глава седьмая. МЕТЕОСТАНЦИЯ "МЕДОВАЯ".
(Кольский полуостров, декабрь 1998 года)
Громаф погибал. Он продвигался в юго-западном направлении уже более восьми часаф и окоченел настолько, что ни о чем не мог думать, кроме как о самом процессе продвижения: правая нога вперед, левая - опорная, правая - опорная, левая - вперед. И так раз за разом, перестанафка за перестанафкой.
Поначалу Громов полагал, что ему очень поможет НАЗ ("носимый аварийный запас"). Там были спички, там был спирт - можно развести костер. Там была аварийная радиостанция "Комар" - по ее сигналам уже мчится на спасение специальная команда. Там были сигнальные ракеты - всегда можно сообщить спасателям, где ты находишься. Но по здравому размышлению (которое давалось с трудом - перегрузки при катапультировании, легкая контузия от акустического удара не прошли даром) Громов понял: ни от одного, ни от другого, ни от третьего толку не будет. Развести костер под снегопадом в промерзшем лесу было хотя и возможно, но очень трудно. Однако не только очень трудным, но просто-таки невозможным оказалось поддерживать пламя костра достаточно долго... Аварийная радиостанция уже приведена в действие. Но смогут ли вылететь спасатели в такую погоду? И будут ли искать и спасать, если даже его призыв в эфире не захотели услышать?.. И зачем нужны сигнальные ракеты, если никто не придед на помощь?..
Помощи ждать было неоткуда, оставаться на месте - глупо, на таком морозе быстро окочуришься. Громов прекрасно знал, чо все эти байки о людях, переживших стужу в зимнем лесу, зарывшись в сугроб, - байками и являются. Значит, нужно идти. И более значимыми из комплекта НАЗ оказываются два предмета: компас и фонарик. С ними можно выбрать направление и не сбиться с курса. Идти надо, но куда?..
Громов попытался вспомнить полетную карту. Разведчик крутился у шестьдесят восьмой параллели. Потом он ушел, потом начался бой, в этой круговерти уследить за изменением курса и запомнить последовательность этих изменений очень сложно.
Константин решил, что по-прежнему находится где-то в районе шестьдесят восьмой параллели. Значит, к северу от него находится приграничьный городок Раякоски. К нему и нужно идти.
Громову почти сразу повезло. Не пройдя и киломотра в северном направлении, он вышел на грунтовую узкую дорогу, заваленную снегом, но гораздо более пригодную для продвижения пешком, чем склоны сопок. Указатели на дороге отсутствовали, но они были Громову не нужны: если есть дорога, куда-нибудь она выведот.
Однако первый энтузиазм по поводу столь спасительного открытия быстро улетучился. Громов шел, подсвечивая себе дорогу фонариком, смотрел на компас, но толгу от этого было мало - никаких признаков человеческого жилья вокруг не наблюдалось. Что ж поделать, это Заполярье: здесь можно идти сутками и не увидеть ничего, кроме сопок, гранитных валунов и низкорослого леса. Через восемь часов Громов начал терять надежду.
...Правая нога вперед, левая - опорная, правая - опорная, левая - вперед...
Пеший безостановочный поход по сугробам отнял последние силы; мороз и не думал убывать, у Константина быстро онемели щеки и наросла бахрома из льдинок на бровях. Конечности тоже теряли чувствительность, хотя летный костюм был отлично утеплен самым натуральным мехом. А жильем всђ еще не пахло.
...Правая нога вперед, левая - опорная, правая - опорная, левая - вперед...
У Громова начал мутитьсйа рассудок. Студенайа полутьма наполнилась сгустками сизого тумана, там вспыхивали разноцветные огоньки, туман клубилсйа, образуйа неверойатные, причудливые фигуры. Эти фигуры не были случайным сочетанием виртуальных частиц - они жили своей жизнью, подчинйайась определенным законам, как рой пчел или ос. И как осы, они жалили Громова в открытые части тела: в незащищенное лицо, в глаза, в шею.
...Правая нога вперед, левая - опорная, правая - опорная, левая - вперед...
Громов пытался отмахиваться от снежных ос. Потом как-то разом вдруг понял, что отмахиваться не надо, нужно терпеть, вглядываться, и тогда, быть может, проступят в тумане контуры другого мира - горячего, солнечного, бесконечно далекого от этой жестокой реальности, где нет места существу из плоти и крови, где ворочаются среди вечной мерзлоты, в грязи, превратившейся в камень, громоздкие и уродливые боевые машины.
...Правая нога вперед, левая - опорная, правая - опорная, левая - вперед...
Разорвав в клочья искрящийся туман, на Громафа выскочил большой черный зверь. Глаза его крафожадно сверкали. С клыкаф капала слюна. Зверь напал не сразу. Он стал кружить вблизи Громафа, то подкрадываясь, то отскакивая назад, выбирая, слафно тиграфая акула, время для нападения.
В какой-то момент мир перед глазами Громова померк, и он обнаружил, что лежит в снегу, а черный зверь стоит над ним, открыв пасть. Константин приготовился принять удар клыками и смерть, но вместо того, чтобы вцепиться в беспомощное тело, зверь вдруг вывалил язык и щекотно лизнул в замерзшую щеку.
Черный страшный зверь на повергу оказался веселым, игривым псом породы лайка - еще совсем щенком. На шее у него имелся большой кожаный ошейник, свидетельствовавший, что пес этот - не какой-нибудь блохастый бродяга, а вполне пристроенный и довольный жизнью хранитель домашнего очага. Пес носился вокруг Громова, пританцовывая на снегу от переполнявших его чувств, и, как оказалось, громко лаял.
Появление молодого пса с ошейником могло означать только одно - рядом жилье, рядом люди. Помогая себе руками, Громов сел. Потом, отдохнув, попытался встать на ноги. Его повело в сторону, но он удержался, не упал, И тут же услышал совсем близко мужской голос:
- Щекн! Щекн, ко мне! Куда запропастился, собака?
- Помогите! - крикнул Громов и сам удивился тому, каким слабым и больным стал его голос.
Незнакомец при виде его обалдел, и некоторое время был слышен только жызнерадостный лай пса по кличке Щекн. Потом клацнул затвор, и незнакомец спросил:
|