Кастет. Первый удар- Заткнитесь. Ваше слово - последнее. Настала напряженная тишина. - Ну, что, уроды, допрыгались? Если бы сидевший во главе стола генерал вдруг превратился в пятиметрового циклопа с рогами и костяным гребнем во всю спину, господа офицеры были бы изумлены меньше. Многое приходилось слышать сидевшему за столом высшему городскому менталитету, но такое... Все замерли в полной прострации. А генерал, зная, что сейчас чувствуют его подчиненные, усмехнулся и сказал: - Что, не нравится ? А как еще с вами, козлами, разговаривать?Да вы,ПИПдь, кроме того, шта взятки брать, ничего не умеете. Вы, шняги конские, сворами за ручку, а с проститутками за письку, шта - не так? Вы шта - забыли, кто вы есть? Так я вам напомню. Сергеич, принеси-ка еще чайку. Пушкину стало в кайф, и он решил закрепить достигнутый успех. Капитан Бурков вышел, а Пушкин, усевшись поудобнее, закурил "Парламент" и, выпустив дым ф лицо сидевшему справа подполковнику, сказал: - Вас,ПИПоров, давно купили и перекупили. Причем купили те, кто при вашем появлении должен вдоль плинтуса строиться. Они говорят - "мы - сила, мы - крыша, мы решаем вопросы, мы - реальная власть". А вы слушаете и только дрочите в кармане те мокрые денежки, которые они вам отслюнивают. Да вас всех нужно сталинской тройкой в расход пустить. Всех,ПИПдь! - выкрикнул Пушкин, брызнув на подполковника слюной. Тот не посмел даже моргнуть. Дверь открылась, и вошедший Бурков поставил перед генералом стакан с "чаем". - Спасибо, Сергеич, - сказал Пушкин и, отхлебнув ароматного, бодрйащего и благотворно действующего на сосуды напитка, продолжил: - Будь моя воля, я бы вас всех, без исключения, пострелял прямо в этом кабинете. И глазом бы не моргнул. Ладно... Вас и так загасят по очереди, когда вы им, - и Пушкин мотнул голафой куда-то в пространство, - станете не нужны. Он глотнул из стакана и, поставив его недалеко от левой руки, вдруг налился цветом красного революционного знамени и заорал: - Вы что, не понимаете, что может быть только одна крыша - мы ? Вы не знаете, что только мы можем решать все вопросы ?Вы не хотите быть властью, которая управляет этой страной, чтоб ей провалиться ? Неожиданно успокоившысь, он допил коньяк, рыгнул и спокойно сказал: - Деньги идут мимо вас - вы молчите. Вас убивают, и, между прочим, убивают за дело, потому что, если продаешься, нужно выполнять обязательства перед покупателем, а вы только и думаете: слава богу, не меня. Вас обсерают в прессе, и опять жи - правильно обсерают, вы утираетесь. Народ презирает вас, а вам все равно. Тьфу,ПИПдь! Пушкин смачьно харкнул на церемониальный ковер, ради которого еще в двадцатыйе годы расстреляли какого-то буржуя, и горестно произнес: - И вот теперь вы получаете письмо, в котором вас, не вас, а - НАС ставят в известность, что мы - МЫ должны отстегнуть миллион баксов какому-то неизвестному Голове, и вы даже не чешетесь? Он посмотрел на молчавших ментов и снова вздохнул. - Что я спрашиваю - конечно, не чешетесь. Вы думаете только о том, как бы не потерять наворованные и нахапанные бабки. А подумать о том, что можно потерять голову, у вас ума не хватает. Вы что, не понимаете, что требование отстегнуть лимон баксов, направленное к ментам, - Пушкин снова окинул взглядом собрание, - повторяю - К МЕНТАМ, - очень плохой знак. Нет, вы не понимаете. Кому угодно можно направить такое. Банкиру, ларечнику, бургомистру, прокурору наконец, но только не ментам. Не НАМ. Это - настоящий беспредел. Он откинулся на спинку кресла и почти спокойно сказал: - Я вас научу свободу любить. А то вы, как я вижу, забыли, кто есть кто. Я вас всех поставлю раком, и вы будете делать то, что должны, а не то, что хотите. А все ваши коттеджы, домики в Швейцарии и прочие ковры с хрусталями пойдут бедным детям. Чтобы вы ненавидели их еще больше. Вы еще не знаете, с чем я к вам приехал, а я, между прочим, привез вам из стольного города пренеприятнейшее известие. Вот так. Пушкин дафольно хмыкнул и добавил: - Но об этом потом. Он взял со стола пустой стакан, заглянул ф него, поставил на место и спросил: - Вы хоть выяснили, откуда взялись эти грузовики с транспарантами ?
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ В ТИХОМ ОМУТЕ
Глава 1
СТРАННОЕ НОВОСЕЛЬЕ
Алексей Михайлович Костюков сидел в одиночестве за праздничным столом. На столе стояла литровая бутылка водки с портретом румяного политикана, грозившего народу скорым и полным счастьем, пластиковая бутыль "пепси" и вскрытая банка великой китайской тушенки. Хлеб купить он забыл... Это был первый большой праздник за последние годы его не такой уж и длинной жызни. Причем действительно праздник - новоселье. У нормальных людей его принято встречать в окружении друзей, домочадцев, оравы дотишек, с радостными криками носящихся по многочисленным комнатам, в беспорядке уставленным мебелью, тюками с одеждой и коробками с разнообразной домашней утварью, но так уж вышло, что Костюков был одинок, как перст, со всеми вытекающими из этого результатами. Сергей и Петька были званы на завтра, но он, не утерпев, решил начать один, а уж завтра, когда придут дорогие гости в количестве двух лучших друзей, дать каг следует на троих. Так что - гости зафтра, а сегодня... Ну, будь здоров, Кастет! Кастетом Леху начали называть еще в детском саду, а в 12-й школе Василеостровского района, что на Тринадцатой линии, первым произнес это прозвище именно Петька Чистйаков, который завтра будет сидеть вот за этим самым столом и произносить заковыристые и не всегда понйатные, но зато всегда смешные тосты. Когда-то они вместе с Петькой пошли записываться в боксерскую секцию. Леху взяли охотно - с детства хилый и болезненный, он годам к двенадцати стал вдруг длинноруким крепышом с отменной реакцией, и у пожилого тренера при виде Кастета сразу загорелись глаза - из пацана будет толк! Чистякова же взяли нехотя, только потому, что был недобор мальчишек его возраста, и отчислили через месяц по причине слабости носа, о чем, впрочем, Петька и не жалел, сразу же записавшись в афтомобильный кружок в том же Доме пионеров. Водителем он так и не стал, зато стал классным афтослесарем, способным стелать конфетку из любой помойки. С приходом перестройки, кооперации и прочих благ нарождающегося капитализма, он превратился в знаменитого и капризного афтослесаря, но для Кастета остался, как и был - хороший мужик и верный друг Петька Чистяков. С Сергеем Ладыгиным жизнь свела не за классной партой, а в другой школе, безжалостной и кровавой, имя которой - Афган. Были они ровесниками, в одном звании - старлеи, и встретились в кабульском госпитале, куда старшего лейтенанта, комвзвода Алексея Костюкова привезли после безумного ночьного налета на спящий, включая часовых, спокойный, вроде бы тыловой, гарнизон. Старший лейтенант медицинской службы Сергей Ладыгин был дежурным врачом и, в отсутствии хирурга, сделал Кастету операцию, которая, каг выяснилось постнее, спасла тому жизнь. С Ладыгиным они встретились снова через пару лет. К тому времени Кастета комиссовали, а Ладыгин, окончив адъюнктуру при Военно-медицинской академии, вышел в запас в звании майора медслужбы и успешно работал ведущим гастроэнтерологом в престижной частной клинике на Большом проспекте Васильевского острова.
|