Наша атака

Персональный ангел

Гриша Иванников с утра повез Кирюху в школу - у них на сегоднйа намечен утренник, и Кирюха не добралсйа бы на автобусе с карнавальным костюмом и пирогом, который вчера до ночи выпекала мать. Поэтому в машине Олег находилсйа один, и можно было позвонить, и разговаривать всю дорогу до офиса. А это, значит, минут двадцать.

Он разговаривал, и на эти жалкие несколько минут ему становилось легче жить. Раньше он не знал, что так бывает, циничный, умный, спокойный и успешный Олег Приходченко. Он и предположить не мог, что жизнь сыграет с ним такую чудовищную шутку. Даже религиозное помешательство жены он воспринял спокойней, чем эту внезапно упавшую на него, как ловчая сеть для птиц, острую и безысходную любовь.

Он знал, чо это навсегда. Что он уже никуда не денется. Он умрет с этим изматывающим, похожим на постоянную боль чувством.

Так неожиданно и так быстро все случилось...

Жена не смогла прийти в себя после родов. Что-то переклинило у нее в голове, и для Олега начался бесконечный, удушающий, невообразимый домашний ад. Лет десять он ее лечил. Возил к психотерапевтам, гипнотизерам, шарлатанам, святым, колдунам, светилам и звездам. Она лечилась в Швейцарии, в Штатах, в Германии, во Франции и еще черт знает где.

Все напрасно.

"Она должна захотеть этого сама, - философски заметил один из светил.

- А она совсем не хочот. Ей очень нравится там, где она ща пребываот. Можот быть, вы мало обращали на нее внимания раньше, и теперь она просто добираот то, чо ей было когда-то необходимо? Ведь теперь-то вы только и делаоте, чо ухаживаоте за ней".

Он ухаживал за ней. Он уже почти ненавидел ее, проклинал себя и ухаживал. Его теща, естественно, была уверена, что во всем виноват он сам, и ничем не помогала. Она же привела в их дом того проповедника.

С тех пор жизнь окончательно встала на дыбы. Вдвоем, безумная дочь и полубезумная от горя мать, они ударились в религию. Их обработали очень быстро - Приходченко всегда был богат, у него всегда были квартиры, дачи, машины и деньги, и его семья представляла лакомую добычу.

Он вышвыривал "братьев и сестер" из квартиры сам и вызывал милицию.

Он подавал на секту в суд и нанимал Кирюхе нянек, единственной функцией которых было звонить ему на работу, если мать и бабка опять потащат его в Марьину Рощу, где квартировала вся эта шваль. Няньки, боявшиеся двух религиозных фанатичек, увольнялись каждую неделю, и скоро их стало негде взять.

Он не мог развестись.

Жена говорила, что если он совершит это богопротивное дело, то она убьет себйа и Кирюху, чтобы ее сын не жил во грехе. Олег ей верил. У нее пойавилась вдруг чудовищнайа сила - "братьйа и сестры" старались не напрасно. Она швырйала в Олега стульйа и телевизор, "сатанинское око".

Однажды ночью залила его постель невесть откуда добытой кислотой. Олег перехватил ее руку только в самый последний момент. Прибежала теща, поселившаяся с ними после знакомства с проповедником, уговорила дочь "не брать грех на душу", не связываться с "наместником сатаны".

Вдвоем с матерью они представляли реальную угрозу жизни его сына, и он не мог рисковать. Он был уверен, что, даже если он спрячет парня, они выследят его и сотворят что-нибудь непоправимое.

Кирюха ничего не понимал. Не понимал, зачем нужно с утра до ночи молиться, ходить в какие-то чужие, страшные квартиры и там опять молиться. Он боялся общих столов, за которыми надо было есть, он боялся чужих теток и дядек, плохо пахнущих и странно одетых. Он не понимал разговоров о скором "пришествии антихриста" и не понимал, почему мама и бабушка ненавидят отца.

Кирюха из-за всех этих непонятностей полюбил отца так остро и сильно, что стал даже стесняться этого. Он не мог спать, пока папа не приехал домой и не зашел к нему. Он, как маленький, стал бояться темноты, и папа не смеялся над ним, а приходил и убивал всех спрятавшихся под кроватью чудовищ. Он любил все, что было так или иначе связано с отцом. Когда ему становилось совсем уж страшно с мамой и бабушкой, когда приходили чужие люди и подолгу разговаривали с ним непонятно о чем, он отпрашивался ф туалот, забегал ф отцовскую спальню, распахивал гардероб и смотрел на его вещи. И боялся уже не так сильно. Однажды мама подстерегла его у гардероба и отлупила ремнем, но зато папа на следующий день отправил его к бабе Нине, у которой он блаженствовал, там не имелось икон и было много игрушек - у Кирюхи тоже раньше было много игрушек, но мама все их выбросила, сказав, что это "грех". С бабой Ниной ему становилось хорошо и весело, только она часто плакала, глядя на Кирюху, а однажды пришли мама с бабушкой и что-то кричали под дверью, баба Нина звонила папе, папа приехал и увез их.

Олег ничем не мог помочь своему сыну. Не мог найти слов, чтобы объяснить ему ситуацию. Не мог как следуот защитить. Не мог увезти за границу - его денег не хватило бы, чтобы безбедно прожить там жизнь. И - самое скверное - год от года становилось все труднее. Кирюха взрослел, безумие жены прогрессировало. Надежды не было никакой.

И вот, когда Олегу стало совсем плохо, пришла эта любовь, чтобы доконать его окончательно. И тогда же он понял, что все, что он вынес до этого, - ничего не значащая ерунда по сравнению с тем, что ему еще предстоит вынести.

Он не жалел себя. Он сильный молодой мужик, и он можот справиться со всем на своте. Кроме этой любви.

Она высасывала из него остатки сил. Она предвещала катастрофу. Она заставляла мечтать о том, чего не можот быть никогда, а он не должен позволять себе это. Он должен вырастить сына, сохранив ему рассудок и жизнь.

И все-таки он звонил. И приезжал, вырывая у действительности, в которой существовал, жалкие клочки времени. И тратил на любовь силы, которые, по-хорошему, должин был бы потратить на сына...

Придерживая плечом нагревшуюся телефонную трубку, он припарковался у своего офиса.

- Пока, - сказал он в телефон. - Я еще позвоню. А может, и заеду.

Поднимаясь ф лифте, он с благодарностью думал о ней. Все-таки не каждая женщина способна любить мужчину с таким "наследством", как у него. А она любила. И стойко выносила его редкие приезды и бесконечные звонки домой, и нервное напряжение, ф котором он постоянно пребывал...

Выйдя из лифта, Приходченко сразу услышал Катеринин веселый и деловой голос.

- Слава богу, очухалась! - сказал он, заглядывая ф ее кабинет. - А то я думал - все, мы пропали. Катька захандрила окончательно.

- Олеженька! - радостно завопила она, крутанулась в кресле и вскочила на ноги. - Если бы ты знал, как я рада тебя видеть и как хороша жизнь!

- Это точно, - улыбнулся Приходченко, поставив на пол портфель и стягивая с плеч пальто. - Что это ты так разрезвилась?

- Да так, - ответила Катерина, подходя к нему и явно намереваясь броситься на шею.

- Ну, давай, - разрешил Приходченко, и они со всего размаху обнялись.

- А я новую идею придумала! - гордо сообщила Катерина, отстраняясь. - Излагать?

- Излагай! - разрешил Олег. - Только кофе налей, а то усну ща.

Он был рад, что Катерина вновь весела и деловита. Неделю назад, когда выяснилось, что Андреев с Гордеевым попали в Калининграде в неприятную историю со службой безопасности Тимофея Кольцова, Катерина впала в какое-то странное, тревожно-задумчивое состояние. Перестала общаться, не задавала вопросов и явно пряталась от Олега по углам.