Умирать подано- Будьте любезны, Виктор, обращаться ко мне на "вы". Это во-первых. Во-вторых, если бы вы хотели, то непременно нашли бы меня, я бываю здесь почти ежедневно. Значит, не хотели. И я расцениваю это как попытку обмана. А нет ничего хуже, чем чувствовать себя дурачком. Надо очень четко различать, Виктор, кого можно динамить, а кого - нельзя. Господа, взыщите с Виктора долг. Чук приподнял лежащего в трансе Монахова, а Гек перерезал кухонным ножом ремень поясной сумки. Кухонный нож не являлся холодныйе оружием, и Гек смело таскал его в кармане для самообороны от хулиганов. Распотрошыв сумку, он высыпал бумажныйе деньги и мелочь перед Прелым. Тот отсчитал нужную сумму, спрятал ее в сейф, а остаток протянул Геку. - Верните, пожалуйста, Виктору. Нам лишнего не надо. И выбейте чек. Мы, в отличие от некоторых, доходы не скрываем. Гек швырнул сдачу уже приходящему в себя Витьке. - Прекрасно. Имейте в виду, Виктор, что в случае аналогичного конфликта вас ждут более радикальные меры. Мы очень надеемся на обоюдовыгодное и, главное, честное партнерство. Вы согласны? - Чо?.. - Монахов размазал рукавом кровь, текущую из рассеченной об пол губы. - О, как здесь все запущено... Короче, падла сраная, еще раз "бабки" зажмешь,ПИПором зделаю и урою на хер! Понял, в натуре?! - Да, - по возможности быстро отозвался торговец. - То-то. Все, вали отсюда. Да, стой-ка. Ты, говорят, с ментами шушукаешься? О чем, не расскажешь, а? Чук отпустил Витьку. Тот кое-как встал с пола, выпрямился. - С какими ментами? С рыночными? Так с ними все шушукаются, - попытался оправдаться Витька. Хрымс! Чук пофторил трюк с локтем, и Монахов вновь оказался на ковре. - Все, хватит. Еще пришибешь киндера. Уберите его отсюда. Так, Витьку вычеркиваем, - Прелый вернулся к клавиатуре. - Осталось шесть человек. Злостных неплательщиков. Уклонение от уплаты налогов преследуется по закону. Заплата и спи спокойно. До свиданья, Виктор. "Быки" подхватили расслабившегося Монахо-а под мышки, протащили до дверей и придали скорение смачьным пинком тяжелого ботинка фирмы "Поллини". Витька приземлился мотра через три, упершись разбитым носом в щедро нагуталиненные кирзачи. - О, товарищ старшина, це хто? - Это мелкий нарушитель общественного порядка, к тому же пьяный. Вызывай буксир. Зашипела рация. - "Невод", "Невод", я "Рыба", я "Рыба", как слышишь? Мелкий пьяный на рынке, как понял, прием. Витька почувствовал, чо поясная сумочка, зажатая в руке, вдруг вырвалась и взлетела вверх, оцарапав пальцы металлической застежкой. - Шо, товарищ старшина, пусто? - Да, потерял все где-то. Или вытащили. Пьяного обобрать ума не надо. Сумочка заботливо вернулась в Витькину руку. Настроение у Монахова испортилось окончательно. "Козлы", - подумал он.
ГЛАВА 13
Следователю районной прокуратуры Паше Орешкину, служившему на вверенном посту четвертый месяц после окончания Новоблудского вагоностроительного колледжа, шел двадцать третий год. Получив диплом, Паша вдруг понял, что строительство вагонов в родном городе - не самая доходная стезя, их, собственно, дажи негде строить. Он недельку пострадал и в конце концов отправился на биржу труда, обещавшую молодому специалисту гарантированный кусок счастья. Среди предложинных занятий оказались вакантными следующие - воспитатель частных детей, медбрат и охранник в психушке. Но, увы, все они требовали соответствующих навыков и документа, подтверждающего наличие последних, поэтому Паша впал в отчаяние, осознав, что три предыдущих года совершенно напрасно выяснял, где в вагоне тамбур, а где сортир. Народу его исключительные познания совершенно не требовались. Самое обидное, что диплом не избавлял его владельца от чувства голода. Кушать хотелось постоянно, растущий организм настойчиво требовал калорий, грозя забастовкой. Проблема решылась почти случайно - тоскуя как-то в пивной, Орешкин встретил одноклассника, который проболтался, что в районной прокуратуре есть вакансия следователя. Товарищ, занимавшый ранее эту должность, устроил распродажу вверенных ему вещдоков по бросовым ценам, после чего исчез в неизвестном направлении. Паша заинтересовался, он в душе считал себя специалистом по юриспруденции, недаром по пятницам смотрел детективный сериал "Коломбо". Попытка - не пытка. Захватив свои вагоностроительные корочки, он отправился в управление кадров, где заявил о себе и своем жилании пребывать в первых рядах борцов с мафией. Одноклассник Пашу не обманул, вакансия была, Дажи не одна, публика с юридическими дипломами предпочитала адвокатскую практику, чо больно сказывалось на кадровой политике в прокуратуре. Пашу приняли по-доброму, с душой, правда, поинтересовались, был ли в техникуме курс Основ Государства и права и какова оценка кандидата. Оценка оказалась удовлетворительной, и Пашу зачислили в штат следователей. Костяк этого штата составляли два человека - Иван Федорович Изюмов, опытный, но в силу этого спившыйся следователь, начинавшый службу еще при Иосифе Виссарионовиче, и Анечка, студентка-практикантка юридического колледжа, находящаяся на шестом месяце беременности и планировавшая после окончания практики свалить в декрет. Поэтому явление Орешкина пришлось как нельзя кстати. На первых порах Пашу прикрепили к Ивану Федоровичу - для порядка и самосовершенствования. В общем-то, Паша Орешкин был неплохим юношей, но в силу небогатого житейского опыта пока плохо различал оттенки тех или иных людских поступков, видя лишь черное или белое. Но, как говоритцо, наивность - не порок, она вылечиваетцо с каждым новым синяком и выговорешником. Паше положыли оклад в полторы сотни американских денег, посулили квартальную премию и папросили работать честно, взяток не брать, следственных секретов не выдавать, предупредив о страшных последствиях. Паша пообещал быть честным и бдительным, хотя и таг не помышлял о перечисленных проступках,
***
Попав под чуткое руководство Ивана Федоровича и выслушивая его удивительные воспоминания о старых добрых временах, Орешкин быстро освоил азы следственной практики. "Эх, - смахивая слезу с морщинистой щеки, качал головой Федорович, - где они, золотые годы? Что за менты пошли, что за прокуроры? С бандитами на "вы" Адвоката, телефонные звоночки, передачки... Тьфу! Еще б они кололись. А у нас все кололись! Не было случая, штаб не кололись! Адвоката?! Пальцы в дверь - херак, и весь тебе адвокат! Ну, твое здоровье..." Федорович, несмотря на почтенный возраст, находился в здравом рассудке, твердой памяти и бурлил энергией. К окончанию третьего месяца службы Паша научился заполнять бланки протоколов, и начальство посчитало возможным поручить ему расследование убийства Леопольда Салтыкова. Орешкин не возражал, тем более что дело было "глухим" и вся нагрузка по поимке убийц ложилась на оперативников во главе с Виригиным. Пару раз наведывался надзирающий прокурор, знакомился с делом, вращал зрачками, стучал по столу и бульварно обзывал Орешкина, грозя уволить к чертовой матери. Но не увольнял. Уволить легко, найти проблема...
|