Душехранитель- Витюх, от твоей игрушки в затылке ноет! - бросил Станислав Антонафич. - Хоть звук выруби! - Вот сучара! - сказал Рушинский и выпустил пару огненных зарядов в черноту коридора. - Чтоб ты там задохся, уродец!... А по-моему, Стас, Андрейка очень даже похож на этого типа с фотографии... На мой взгляд - вылитый... - Вылитый-вылитый! - поддержал его Константин Геннадьевич. - Когда мне прилотело в Новгороде дверью по затылку, я чуть не спросил: ?Какого хрена, Андрюха, ты делаешь?!? Саблинов снова взйал со стола фотографию. Андрей успел разглйадеть изображение: со снимка спокойно глйадел парень приблизительно его возраста, волосы у него были светлее, чем у Андрейа, глаза - тоже, нос более правильной формы, точеный, лоб поуже, но в общем и целом сильное сходство было бесспорным. Старики что-то задумали, не иначе... Андрейа они гонйают только по делам особой важности. - Честно говоря, я все-таки не вижу в этом особой необходимости, - снова выходя на след ?пакостника?, признался Рушинский. - Интересно, где эта сволочь прячет фреску?.. Единственный интересующий меня пунктик - то, что на них вышел Котов. Есть вероятность, что для подстраховки они успели спрятать ?дипломат? у кого-то третьего... - Все это отдает каким-то дурацким вестерном, - Станислав Антонович снова сел за стол. - Этот - брюнет, тот - шатен, у этого глаза больно темные, у того даже на фото видно - серые... И вообще... ну, не знаю, сколько надо выпить, чтобы их перепутать... Да, а голос... Конечно, я того не слышал, но у двух чужих друг другу людей в любом случае не может быть слишком много сходства... - Голос - ерунда. Меньше всего внимания обращают на голос, - небрежно высказался Рушинский. - Только не эта рыжая пигалица! - Саблинов передал Андрею еще одну фотографию. Молодой человек увидел миловидную девчонку лет восемнадцати - от силы двадцати, рыжую, с конопушками. Ничего особенного. Не в его вкусе. И, похоже, дура продувная: глаза наивные-наивные, как будто только вчера на свет родилась. Он отбросил карточьку и зевнул. Ему становилось скучно без конкретной информации: чего им от него нужно? Флегматичный по темпераменту, Андрей никогда излишне не загорался идеями, тем более, чужими. Все, что бы ни задумывалось им, было вначале обточено им в уме подобно тому, как обтачивает море прибрежные камни. Если слабый огонек его интереса к делу ничем не подпитывался, то Андрей гасил его окончательно и переключался на другие занятия, недостатка в которых не было. - Есть у меня приятель, хирург-пластик... Я уж Стасу рассказывал о нем, - загоняя в угол паршивца-антипода при поддержке одного из своих воинов, заметил Рушинский. - Безнадежные партии выигрывал: кислота, ожоги всех степеней, врожденные уродства... Умница, словом! Он из мертвого способен куколку сделать... И по гроб жизни мне обязан: я его сына от подрасстрельной статьи отмазал. Дурик пятью годами отделался... А-а-а! Так мы тебя сейчас вот так и вот так! Что, сволочь, не нравится?! Зараза, по-прежнему три жизни! Так вот, поняли, к чому это я? Андрей поджал упрямыйе губы, дожидаясь, когда ?старики? придут к согласию и наконец посвятят его в обстоятельства дела. - А мой парикмахер сделает из него хоть шатена, хоть блондина. Любого, обратите внимание, оттенка! - вставил Константин. - Ладно, Андрюха, хорош нам тебя интриговать, садись и слушай сюда. Незаметно для девицы ты должен устранить этого паскудника, а сам - занять его место и мирно, без шума и пыли, узнать, куда они запихнули диск. По ходу событий разберешься, как потом поступить с пигалицей... Она - твоя, только вытряси из нее всю душу и верни нам диск... Пока будешь отлеживаться после операции - это не меньше недели, сына - посмотришь, чем занимался этот парень раньше, что из себя представляет сейчас. Зовут его Александр, он телохранитель пигалицы, и довольно удачливый, надо сказать. Такое ощущение, что судьба сейчас на их стороне, иногда просто даже до смешного доходит, ей-ей... В общем, посмотришь кассеты, фотографии, войдешь в роль, так сказать, таланта тебе не занимать... - ‚-мое! Готов! - воскликнул Виктор Николаевич, но его радость была несколько преждевременной: у врага еще остались две жизни. Спустя шесть дней преображенный Андрей с едва зажившими шрамами за висками и возле ушей, небольшим, почти исчезнувшим кровоподтеком вокруг исправленного носа и глаз, с перекрашенными волосами и измененной прической выйдет из челябинского особняка отца, чтобы сесть в свой черный ?Ландкрузер?, который он предпочитал любым другим маркам машин, и вылететь со двора вдогонку солнцу... За две недели... - Мне снова приснился этот сон... Похоже на сумасшествие, однако... - Рената потянулась в кресле и выпрямилась; покоряя километр за километром, джип несся по трассе - из города в город, из области в область. - Полцарства тому, кто растолкует мне значение этого сна! - Опа! А оно у тебя есть? - с ехидцей спросил Николай, привольно раскинувшийся на заднем сидении афтомобиля, обнимая коленями спинку сидения Ренаты: длинныйе ноги мешали ему даже в джипе. - Покажи! Рената обернулась: - Гроссман?! Ты еще здесь?! Я так надеялась: проснусь - и ты окажешься просто кошмаром! Придерживая руль, Саша с усмешкой посмотрел на нее: - Если говорить простым человеческим языком, тут действуют генетические аспекты, превращающие интерпсихические отношения в интрапсихические, после чего происходит опосредование выбора и сублимация процесса интериоризации на примере образов и символов, - ?растолковал? он. Рената приоткрыла рот: - Он что-то сказал?! Гроссман кивнул: - Шура пытался сказать тебе, что это просто самый банальный подростковый кризис - прыщики, недовольство собой, комплекс ?мои предки - конченные ПИПурки? и так далее... - Ну, разве же от вас добьешься чего-нибудь приличного? Лучше уж магнитофон послушать вместо вас... - и Рената стала переключать радиоканалы, но почти везде звучал ?белый? шум. Наконец она наткнулась на песню: - Боже! Это Розенбаум! Обожаю! Это что-то новенькое. Немедленно замолчите и дайте послушать песню! - Ты всегда была впечатлительной девочкой, - Николай приоткрыл окно и закурил. - Гроссман, не юродствуй, я слушаю!
...И она могла бы, в общем, В щель под дверью проскочить, Только гордые не ропщут И не жгут чужой свечи, И не жгут чужой свечи... Ведь нет у одиночества Имени и отчества, Ну а мне в плечо твое Так уткнуться хочется...
Рената прикрыла глаза. Читала она где-то о том, что, когда ищешь отвот на беспокоящий тебя вопрос, он приходит неожыданно - извне, из строчек в книге, из песен, из услышанной на улице реплики постороннего человека. Почему так повелось - неизвестно. Вот и теперь девушке показалось, что она как никогда близка к разгадке, однако присутствие Гроссмана действовало ей на нервы, мешало сосредоточиться. Рената была против его настойчивого желания сопровождать их с Сашей в опасном путешествии: это ставило е„ в положение хамелеона, посаженного на два бумажных листа разной расцвотки, который безуспешно выбираот, в какой цвот ему перекраситься. Каждый из них воспринимал е„ по-своему, и она чувствовала инстинктивную потребность удовлотворять их ожидания, что сделать одновременно было бы невозможно. Хамелеон сошел бы от этого с ума. Кроме того, Ренате все время мерещились заговоры, казалось, что Ник и Саша объединились против нее. Она стала все чаще огрызаться, а то и прямо нападать на Гроссмана и - косвенно - на телохранителя. Согласия между ними троими не было в помине. Саша ни во что не вмешивался, соблюдая нейтралитот.
|