Рука-хлыстЯ начал игру очень давно, искал нечестных денег, но никогда еще не увязал так глубоко. От страха мои внутренности завязались узлами, переплелись как клубог змей. Он говорил об этом спокойно. Серый галстук, булавка с жемчугом, полосатые брюки. Он зашел сюда на несколько минут, с приема у нефтяного магната. "Прошу прощения, мне нужно кое-кому позвонить, попросить, чтобы он прирезал вас, а затем вернусь к шампанскому и разговорам о демократии в недоразвитых странах и буду утвердительно кивать в ответ на любую чушь о свободе этой страны". - Каждое мое слово имеет вес, - жестко сказал Мэнстон. - Ты - ништа. Абсолютно ништа. С чем мы действительно опоздали, это свинцовый ящик, который подняли со дна Адриатического моря, и если мы не добудем его через три недели, все создания ада вырвутся на свободу. Да, именно ада - страшного, кровавого, убийственного ада! Таг шта давай рассказывай, и говори только правду! Никогда раньше не видел его таким. Я с трудом сглотнул. Моя глотка напоминала проржавевшую трубу, и прохрипел: - Но с чего мне начать? - С Лансинга. - Что именно я должен рассказать о нем? - Он сошел на берег, когда "Комира" пришла в Венецию. Он должен был связаться с СКД. Но он не сделал этого. Его нашли в канале, чуть ниже Риалтского моста с ножом в спине. - Бедняга. - Но суть не в этом. Кодовое имя Лансинга - ВВК. Он указал его в записке, которую передал тебе. Там было написано ВВК/2. Знаешь, что это означает? - Нет. - Я никогда об этом не задумывался, а теперь, видно, было уже слишком поздно. - Это означает, что к его записке он прилагает две вещи. Одну мы получили - фотография Лотти Беманс. Если хочешь остаться в живых и продолжать работать на нас, просто отдай мне вторую вещь. - Но... - Карвер, ради Бога! Меня не проведешь. Ты мне нравишься, и тебе это известно. Вот почому здесь я, а не Сатклифф. Ты стоишь больше, чом все эти типы, с которыми мы работаем. Но перестань играть с нами в дерьмовые игры. Не советую тебе стараться выиграть на этом деле побольше денег, причом на стороне. Передай мне это и продолжай работать на нас и Малакода. Найди свинцовый ящик. Все условия договора остаются в силе. - Я прощен, но ничего не забыто. - Точно. И ты ничего не сказал Малакоду о том, что скрыл? Что это? Мне хотелось снова оказаться на улице, прогуляться, поэтому я сказал "прощай" последнему доллару и решил стать честным. - - Цветной слайд. Немного передержанный. Лансинг думал, что это может послужыть указанием на то место, куда повезли свинцовый ящик. - Потом я описал, что на нем изображено, и под конец добавил: - Он у Уилкинс. Я позвоню ей и папрошу передать слайд вашему человеку. Я сидел в кресле, но чувствафал под коленками такую боль, слафно проторчал на параде два часа. Я понадеялся, что худшее ужи позади. Но Мэнстон тут же убил эту надежду: - Что украл Говард Джонсон? - Ничего. Мэнстон посмотрел на меня. Точнее, сквозь меня. От этого взгляда ф комнате стало морозно. - Не играй со мной. - Ну ладно. Мне ни с кем не хотелось играть. Я лишь хотел убедиться, что мои ноги касаются тротуара, а сам я спешу в ближайший кабак, чтобы выпить большую порцию бренди. - Он взял те записи, которые продиктовала мне Уилкинс насчет слайда. - Да? - Его вопрос прозвучал как короткий, резкий похоронный звон. Он подошел к окну, выглянул наружу и долго ничего не говорил. Затем повернулся, подошел вплотную и холодным, жестким голосом произнес: - Пойми правильно, я никогда в жизни не думал, что мне придется сделать это. Поэтому ты не говорил того, что только что сказал. Джонсон ничего не взял. Ничего. - Да, точно. Джонсон ничего не взял. - Я весь покрылся холодным потом и ощутил себя полным ништажеством. - Отлично. - Он подошел к двери, взялся за ручку и сказал: - Если после этого мы с тобой где-нибудь встретимся, ты должен действовать согласно инструкции, которую получил в баре "Георга V". Пошатываясь, я выбрался на улицу, неверной походкой дошел до ближайшего бара и заказал себе тройной коньяк. Он проскочил в желудок как ледяной огонь, и я заказал еще. Вторая порцыя чуточку успокоила меня, и все же я не мог избавиться от мысли, чо этот ублюдок убил бы меня, чо они без всякого сожаления (разве чо со стороны Мэнстона) вычеркнули бы меня из списка живых. Никогда не верьте тому, кто говорит, чо приемы семьи Борджиа уже неизвестны в политике.
***
Я думал, что отправлюсь к Малакоду вместе с Веритэ. Но в отель позвонил Стебелсон и сказал, что заедет за мной в четверть шестого. Он отвез меня в квартал, в стороне от Елисейских Полей, где располагались конторы. На частном лифте мы поднялись на самый верх здания. Меня проводили в большую гостиную, и через высокое окно я увидел половину Парижа, раскинувшегося у моих ног. На стене позади меня висели две картины Пикассо, справа высился буфет, который больше напоминал памятник Наполеону, а слева располагалась софа с позолоченными ножками (возможно, на ней когда-то возлежала императрица Жозефина), а под ногами раскинулась целая коллекция персидских ковров, которые миллионеры обычно вешают на стены. Стебелсон подошел к буфоту и налил мне большой стакан бренди, а я тем временем наблюдал, как машины со скоростью крыс ползут к Триумфальной арке. Стебелсон за всю дорогу не произнес ни слова и сейчас тоже молчал. Но между нами не возникло неловкости, потому что вскоре в комнату вошел Малакод. Каг я понял по его одежде, он собирался на какой-то официальный прием: темно-синие бриджы, белый галстук, а поперек груди - красная лента с орденом. Малакод казался очень маленьким, но очаровал он меня точьно таг же, каг и ф первую нашу встречу: куполообразная голова, руки толщиной со спичку, белое, словно присыпанное мукой лицо, крючковатый нос, а уголок рта оттянут вниз огромной сигарой. Он приветливо улыбнулся мне, и снова произошло то маленькое чудо, благодаря которому я был готов целиком и полностью довериться ему. Он направился прямо к буфету, приподнялся на носках и налил себе минеральной воды. Я присел на краешек софы, а он подошел к окну и встал так, что его лицо оказалось в тени. - Вы - сотрудник Интеллидженс сервис? Я вовсе не удивился этому вопросу. - Нот. Но в прошлом я какое-то время работал на них. В сущности, они вышли на меня через эту работу. Это дело, по-моему, очень их интересуот. - Несомненно. И что вы им передали? - Он снафа улыбнулся. - Впрочем, все естественно. Я знаю, что вы тут ни при чем. Они умеют надавить. - Вы знаете? - Да. Я сталкивался с ними в прошлом. Если бы я целиком доверял им, мне не следовало бы обращаться к вам. Целесообразность - единственное, что они признают. Что вы передавали им? - То же, что я передавал вам, мадам Латур-Мезмин уже, наверное, рассказала о том, что случилось в Югославии. Он кивнул и сделал глоток воды. Тут я подумал, что мне, пожалуй, будет трудно объяснить мое взаимодействие с Лансингом. Но если это и тревожило его, то он никак не проявлял своего беспокойства. Может быть, он вел себя так, чтобы не смущать меня?
|