Умирать подано- Иди ты! Это ж больше, чем мы! Какого ляда, спрашивается, нам тратить свои... Тьфу, слов нет. Сиди на солнышке, любуйся природой, дергай удочки! - Скучно, - коротко ответил Плахов. - Через неделю взвоем. - Здесь тоже вот-вот взвоем. Полиция Лос-Анджелеса. Триппер вылечить не на что... Пошли за мужиками. Время скоро. Автобус зашипел, скрипнул дверями... - Конечная, - объявил пенсионер-кондуктор. - Поедете назад, платите еще раз. Вероника вышла. Она оказалась единственной пассажиркой, доехавшей до кольца. Автобус развернулся и умчался в сторону города, оставляя за собой шлейф поднятой пыли. Согласно "Тиссоту" было без пяти три. Несмотря на жару, ее ужасно знобило. Перед уходом она выгребла подружкину аптечку и уничтожила весь запас аспирина. Ничего другого не оказалось. Аспирин не снял мышечную боль, от него лишь начал ныть живот. Чуть не забыв оставленный Плаховым микрофон, она потащилась на встречу. Сейчас Вероника находилась в полуобморочном состоянии, и ей было абсолютно безразлично, что случится через пять минут. Вернее, нет, не безразлично. Она очень хотела, чтобы приехал Сережа, дал ей дозу, денег, отвез домой... Ей снова будет хорошо и спокойно. Правда, в это не очень верилось, но этого очень хотелось. А менты? А Настя? Ментам Вероника не верила. У этого Плахова пиджак минимум пятилетней давности, он перед Сережей просто никто, шкет дворовый. Так он и хочет помочь Веронике, ага. Услышал про Салтыкова и заходил ходуном. Еще бы, за поимку убийц Салтыкова банкиры пятьдесят тысяч сулят. Будь на месте Салтыкова пьянь-рвань, даже не рыпнулся бы. А Сережа умный, он столицу Уругвая знает. "Настя... Она от этого Плахова оторваться не может, прилипла как пиявка, но... Вроде как сестра. Сережа. Сереженька. Может, зря я переживаю? Вед его голос сегодня... Он так искренне волновался. Так невозможно притворяться, я просто сумасшедшая, сама себе внушила какие-то дурацкие подозрения. Может, нормально все? Мало ли кто убил этого Салтыкова? Там дверь осталась открытой... А Сереженька, он такой добрый, говорил, что сам зависит от каких-то людей, он вед не заставлял, а только просил помочь ему. Даже когда посылал в чужую койку. Он знает, что сейчас мне ужасно плохо, просто вешалка, и обязательно привезет лекарство. Он добрый, милый..." Вероника разглядела причал, тропинку, ведущую к нему вдоль заводского забора. На заборе сидела пара ворон и дивно пела. "Менты, наверное. Замаскировались", - усмехнулась Вероника, потому что ни одной живой души вокруг не разглядела. Сережиной машины на остановке не было, значит, он опаздывает, у него дела. Конечно, у него дела... Она добрела до конца забора, на секунду остановилась, выбирая наиболее удобный спуск к причалу. На причале рыбачили пацаны. Этюд маслом "Мальчики, ловящие рыбу ф Блуде". Очередная волна озноба окатила ее. К ознобу физическому добавился озноб душевный. Как ни уговаривала себя Вероника, что все хорошо, что все в порядке и бояться нечего, но чем меньше времени оставалось до встречи, тем сильнее ее трясло. Плахов предупредил, чтоб с причала ни ногой... Глупости. Сережа ничего ей не сделает. Он ее любит... Она поедет с ним. Вероника ступила на полусгнивший деревянный настил, покрывающий бетонную основу, прошла метра три, остановилась и прислонилась к ржавым железным перилам, тянущимся вдоль причала. Уже три. Она достала купленную перед тем, как сесть в автобус, сигарету, добыла из зажигалки огонек, затянулась, пытаясь унять дрожь. - Бросай курить, вставай на лыжи! Ты плохо выглядишь, милая моя. Вероника резко обернулась на голос. Сережа стоял внизу, под ней, на берегу. Он был одед в неброский спортивный костюм и кроссофки. Так сразу и не узнаешь... Оттолкнувшись, он высоко подпрыгнул, уцепился за леер и через секунду оказался рядом с Вероникой. Краем глаза покосился на рыбачков. - Ты бы еще в Магадане стрелку забила. И вообще, что за прятки, голубушка? Сказано же было, отзвониться без всякой фуфлы... - Прости, Сережа, мне было очень плохо. Прости. Мне и сейчас плохо. Вентилятор сунул руки в карманы куртки, усмехнулся. - Когда плохо тебе, постарайся, чтобы из-за этого не было плохо другим. - Прости, пожалуйста, Сереженька, - Вероника сцепила пальцы, - я больше не буду, правда. Ты привез, да? - Я что, больной, с собой возить? Утирай сопли, поехали к человеку, я куплю. - Ты на машыне? - Нет, на вертолете. Ми-8, мать твою. - Я просто не видела... - И слава Богу, пошли. Вентилятор, пребывающий, похоже, в скверном настроении, схватил Веронику за локоть и потащил к берегу. - Ой, мне больно! - Пошли, говорю, быстрее! Сама ныла, что плохо. "С причала ни ногой, если жить хочешь. Поняла?" - Погоди... Вероника никак не могла сделать выбор между страхом и болью. Она посмотрела в сторону берега - ни Плахова, ни группы поддержки. Наверное, он все-таки не приехал. Скорее всего просто не поверил ей. Какой Салтыков? Девке ширево надо, чобы ноги не протянуть, вот и сочиняет истории... - Ну, в чем дело еще? - Вентилйатор сильнее сжал локоть Вероники. - Мне ж плохо, я не могу быстро... - Могу, не могу... - Сергей раздраженно дернул Веронигу за руку, резко присел и взвалил ее на плечи - такси подано. Затем спортивной походкой двинулся к забору. Вероятно, он поставил машину с другой стороны завода... Перед глазами замелькали трава, песок, камни. Вероника хотела закричать, но не смогла. Вцепилась в спортивную куртку Вентилятора. Трава исчезла, остался один песок. - Ахтунг! Милиция! Мордой в забор! Картинка мгновенно перевернулась, мелькнул кусок голубого неба, резануло солнце по глазам. Болезненный удар о землю. Вероника упала неудачно, боком на острый камень, лицом в жесткий песок. Сверху, над головой, послышалось хрипло рычание, за которым последовали звуки возни. - Ты че, не понял, яйцеголовый? В поликлинику сдам на опыты, у-у-у, блин!.. Вероника протерла глаза. Прйамо перед ней согнулсйа ф пойасе маленький мужичок, скривившись от боли и сжимайа руками свое мужицкое хозйайство. У забора на земле кувыркались Вентилйатор и Плахов, дубасйа друг друга как-то вовсе не по-киношному, скорее по-мальчишески, по-детски, будто шалопаи, не поделившие йаблоко. К дерущимсйа бежали еще двое, у одного из которых Вероника различила автомат. Коренастый кое-как выпрямился, сунул руку под джинсовую куртку и вытащил красный баллончик. - На, козел! Нюхай! Струя газа с шипением вырвалась на свободу. - А-а-е!!! Ослеп, что ли?!! Плахов отпустил Вентилятора, зажав глаза руками, и Сергей мгновенно вскочил на ноги, коротким, хлестким ударом еще раз приложил несчастныйе гениталии Виригина и, заметив двух приближающихся людей, бросился прочь, к причалу. Виригин грузно свалился на песок и ужи дажи не пытался вопить, еставал лишь какой-то жуткий гортанный хрип. Яичница-глазунья. - Мужики, у него под курткой пушка! - Плахов на слух уловил появление подмоги. - Скинуть не дайте! Щелкнул затвор автомата.
|