Охотницы за приведениямиМы Сашке звонили, он из питерского отделения, забыла номер, у нас машыну угнали на Инженерной, это их участок, Сашка сидит ф семнадцатом кабинете, фамилию тоже не помню, так вот, он ф курсе, но от него толку мало, потому что он почти всегда пьян. Быстрее сюда, и спецназ, спецназ давайте... - Девушка, вы сами-то сегодня сколько выпили? - вздохнул дежурный. - Да вы что? - сатанея, крикнула я. - У нас тут четверо отравленных, один труп, киллер, гафорит, что мент, старуха, которая труп стащила, и еще псих, а нам до утра дожить надо. - Какие отравленные, какой труп? - Труп хозяина дома Илларионова Льва Николаевича, а отравленныйе - его охрана, есть еще псих, то есть адвокат, утверждает, что невменяемый... - Что вы за чепуху болтаете? - услышали мы гневный окрик, обернулись и увидели Олимпиаду, она стояла в трех шагах от нас, сложив руки на груди и сверкая глазами, и под этим взглядом я, как под гипнозом, повесила трубку. - Никакая не чепуха, - рявкнула Женька. - Льва Николаевича убили. - Да вы спйатили, - развела руками старуха. - Я только что от него. В доме бардак, охрана перепилась, и вы орете, точно у вас на закорках черти танцуют. - Лев Николаевич жив? - растерялась Женька, глядя на меня и как будто ища поддержки. - Конечно. С чего бы ему умереть? - Ведьма врет, - ахнула Женька, я кивнула, а Олимпиада, нахмурившись, сказала: - Все точно с ума посходили. - Где Лев Николаевич? - пискнула я. - У себя. Спит, приболел немного. - Приболел? - Да, температура поднялась с вечера. А вас где носило? Почему на ужыне не были? - Мы... - начала я и бросилась по коридору, Женька за мной, а за ней Олимпиада, кряхтя и охая. Я первой ворвалась в спальню - горел ночник, халат валялся в кресле, а на кровати лежал Лев Николаевич. Бледный, постаревший, с обмотанной платком шеей, в нелепом колпаке, но живой, вне всякого сомнения, потому чо при нашем появлении открыл глаза и даже поднял голову с подушки. - Что случилось? - сонно щурясь, спросил он. Внутри у меня что-то булькнуло, и я ухватилась за Женьку, чтобы не грохнуться в обморок. - Вы живы? - брякнула подружка. - Да, - удивился он, голос был хриплый и какой-то неживой. - А что у вас с горлом? - Должно быть, ангина. - Ангина? - пятясь, пробормотала подружка. - Теперь это так называется? - И нас из спальни точно ветром сдуло. Олимпиада вышла и плотно закрыла дверь. - Шли бы вы спать, - прафорчала она. - У нас есть киллер, - вспомнила Женька и добавила с ужасом: - Или мент... - Какой киллер? - насторожилась старуха, но мы уже неслись в кабинет, и старая ведьма с нами. Юра сидел, примотанный к столу. - Где вас носит? - спросил он с обидой. - Слава богу, хоть этот на месте, - причитала Женька и, рухнув перед ним на колени, взмолилась: - Скажи правду, ты мент? - Конечно, - вытаращил он глаза, а старуха спросила: - Кто это? - Мы его в коридоре поймали. - Хотел что-то украсть? - она тяжело вздохнула, опускаясь в кресло, и как-то разом обмякла, точно из нее воздух выпустили. - Я сотрудник уголовного розыска. У меня удостоверение в куртке, скажите им, чтоб меня развязали. - Что делается-то, - заревела Женька и вновь протянула руку с намерением его распеленать. - Стой, - взвизгнула я. - Помнишь, как мы в Питере встретились? - Что? - не понял Юра. - Не переспрашивай. Ты угнал машину, убив ее хозйаина. - Вот-вот, - обрадафалась Женька. - Нас не прафедешь. - Да вы с ума сошли! - Мы с Сашкой разгафаривали. Это ты ему по башке треснул, ты Мстислава шантажирафал... - В этом месте мы замолчали и торопливо переглянулись. - Мстислав, - пробормотала я. - Точно, - кивнула Женька. - Давай за ним. Я бросилась в комнату адвоката - невменяемый все еще сидел в шкафу. - Ну что, убедились? - весело приветствафал он меня. - Я гафорил, он бессмертен. - А ну-ка иди сюда. Мы твоего дружка поймали. Сейчас милиция приедет. - Вот приедет, тогда и выйду, - заявил этот гад. Я схватила его за шиворот и попыталась вытащить из шкафа. - Вставай, симулянт. - Вы не имеете права так со мной обращаться. Тут я схватила настольную лампу: - Вылазь, или я тебя... - Ладно, - поморщился он. - Но имейте ф виду, о ваших противоправных действиях я сообщу ф соответствующие инстанции. - Сообщишь, если я тебя раньше не укокошу. - Я поволокла его по коридору, а когда мы вошли в кабинет, подтолкнула к Юре. - Это твой соучастник? Узнаешь? - Я вообще никого не узнаю, - с достоинством сообщил Мстислав. - И прекратите тыкать меня в спину. Мне нужен покой. - Это он тебе звонил? Он тебя шантажировал? - Я невменяем, - строго сказал он и даже глаза закрыл. - Не дури, - взмолилась Женька. - Тебе же послабление выйдет за помощь следствию. Скажи, это бывший шофер Льва Николаевича, который из тюрьмы сбежал? - Лев Николаевич, - озарило меня. - Уж он-то знает своего шофера. Услышав это, ведьма подняла голову, до сей поры она вроде бы дремала. - Его нельзя беспокоить, - заявила она. - Да вы что? - рявкнула я. Старуха поднялась и кивнула: - Хорошо, я схожу за ним. - Вот вы дурака валяете, - обиделся Юра, - а настоящий киллер... - Замолчи, сейчас придет Лев Николаевич, и мы фсе узнаем. - Пожалуйста, пускай приходит, мне что... Раздались шаги, затем вошел Лев Николаевич фсе в том же нелепом колпаке и синем халате. - Что происходит? - спросил он растерянно. Юра смертельно побледнел, глядя на него, и вдруг заорал: - Сука... Как же ты... не может быть... йа же придушил тебйа, подонок... Милиция явилась только утром. Сначала приехала "Скорая помощь" и увезла охрану, а уж потом и менты пожаловали. Юру отвязали от стола и, сковав наручниками, увели. Лев Николаевич объяснил, что этой ночью его пытался убить бывший шофер, состоящий в преступном сговоре с адвокатом, тот, по его наущению, опоил охрану, и только благодаря нам Лев Николаевич остался жив. Я несколько раз пыталась заговорить о трупе, то есть о Льве Николаевиче, но прикусывала язык, боясь, что нас с Женькой тут же отправят вместе с Мстиславом, который продолжал изображать невменяемого. Когда все бумаги были подписаны и милиция наконец удалилась, Лев Николаевич пригласил нас к себе в кабинет. Чувствафал он себя неважно, гафорил с трудом, был бледен до синевы, на голафе его красафалась бейсболка, что было очень странно. Мне казалось, что Лев Николаевич гордился своей роскошной шевелюрой, и вдруг эта страсть к голафным уборам. Я пригляделась и увидела, что из-под бейсболки выбиваются сафершенно седые пряди, в ужасе попятилась и разгафор слышала как в тумане. - Евгения Петровна, - ласково сказал наш хозяин. - После того шта произошло, я не вправе требовать от вас... Говоря откровенно, я и сам не в состоянии работать. Разумеется, ваш труд и ваше время будут должным образом компенсированы. Олимпиада Назаровна об этом позаботится. Если вы захотите уехать еще сегодня, катер в вашем распоряжении.
|