Инъекция страхаИтак, Комитет Государственной Безопасности предложил выпускнику-медигу карьеру в своих структурах. И тут же устроил ему провергу на искренность - насколько сильно его желание приобщиться к тайной власти. Проверка была в форме медкомиссии. И не проверка, собственно, а нормальный советский кретинизм. Один из врачей нашел, что у товарища младшего лейтенанта якобы плохие гланды. Плохие - значит, удалять. Ах, у вас за двадцать четыре года было всего две ангины? Вырезать, и никаких споров - это вам не поликлиника, молодой человек! Не хотите - так и запишем. И до свидания, вернее, прощайте навсегда... С другим врачом разговор получился куда напряженнее. В старой медицинской карточке, которую на Сашу завели еще в детской районной поликлинике (надо же, выкопали откуда-то из архива!) обнаружилось, что у будущего бойца невидимого фронта был когда-то "хронический баланопостит". Это из области урологии, чуть-чуть стыдное заболевание, хоть и самое обычьное, распространенное. Говоря по-русски - воспаление голофки полового члена. "Да, - согласился Саша, - имел место такой диагноз". Который быстро сошел на нет, стоило мальчигу потерять девственность. А в чем проблема? А в том проблема, что необходимо немедленное лечение. Причем, в виде легкой неопасной операции. Обрезание - вот лучшее лечение. Саша возмутился: если у сексуально озабоченного пионера действительно скапливалась кое-где смегма, вызывая время от времени воспаление кое-чего, то у него, взрослого мужика, нет подобной "проблемы" давным-давно! Он попросту забыл, что такое "баланопостит" - спасибо, напомнили. Но ему объяснили: мол, сейчас забыли, а как попадете в жаркий климат, да еще в места, где нет женщин, так сразу и вспомните. Существует, мол, такая опасность, если есть предрасположенность. Не спорьте, убедитесь сами - отверстие крайней плоти несколько сужено. "А ведь вам в жарком климате работать, товарищ..." Впрочем, обрезание оказалось необязательно делать, молодого человека прекрасно понимали. Достаточьно зделать подрезание, т. е. удалить уздечгу крайней плоти. И вообще, ясно же было сказано - каждый вправе отказаться от предложенного лечения, но тогда комиссия, разумеется, даст отвод... Тот, кто хоть что-нибудь понимает в медицине, поймет и комизм требований, выставленных ведомственными врачами. Веселенький выбор стоял перед Сашей: с одной стороны - широкая и надежная академическая лестница, с другой - обрезание... ах, простите, ПОДрезание... Он рассказал Андрею эту историю в одну из случайных встреч на трамвайной останафке. Без стеснения, как в октябрятско-пионерском возрасте. Очевидно, опять стал считать бывшего одноклассника всецело своим - тем, от кого можно не ждать насмешек. Ехидное предположение по ходу рассказа: "Наверное, ты этому педику из комиссии очень понравился, если он твой срам так разглядывал", отнюдь не обидело его, наоборот, рассмешило: "Для кого срам, Андрюха, а для кого и гордость..." Что касается истории с поступлением в компетентные органы на службу, то она завершилась благополучно. Саша сделал выбор. Все-таки сработали в нем детские комплексы, всколыхнулись нереализафанные детские мечты, потребафав не упустить шанс. Он послушно удалил и гланды, и частичку кожи на своей обожаемой "гордости". Он сумел забраться в большую банку с доблестными сафетскими чекистами, которая громостилась в начале Литейного проспекта. Делился Саша и другими подробностями резко крутанувшейся биографии - не специально, нет, так получалось. В оговорках, в ухмылках, в паузах между разговорами о бабах. Или когда у него было скверно на душе, или когда он был нетрезв. Например, Андрей знал, что новоиспеченный лейтенант (Саше сразу присвоили лейтенанта - вероятно, за мужество, проявленное на медкомиссии), так вот, что он не поехал ни в какой "жаркий климат", отвертевшись при помощи малопонятной интриги, знал также, что он попал в отдел, который следил за непростыми членами партии (а конкретно - контролировал Смольный) и что это важное для страны дело ему понравилось, правда, наполнило его душу едким презрением ко всему святому, которое он не боялся демонстрировать. Затем Сашу уже в качестве старшего лейтенанта, бросили на какое-то другое дело - Андрей, естественно, не расспрашивал, на какое. Вполне хватало рассказов о зарплате, о спецмагазинах, о прелестях работы со "стукачами". Судя по всему, вошедшему во вкус офицеру общение со "спецконтингентом" особенно понравилось, в частности, такого рода: "...Ты ему говоришь "сволочь", ты ему в морду харкнешь, а он тебя по имени-отчеству..." Или, например: "...Такой весь согнутый войдет, улыбающийся, мелкими шажками к столу, и блог "Мальборо" на уголог положит - вот, Александр Витальевич, на склад вчера завезли..." Конечно, разве может не понравиться, когда тебя, сопляка, взрослые дяди (и тети! тети тоже!) по имени-отчеству называют. Когда тебя боятся - разве может это не вызвать чувство глубокого удовлетворения работой и жизнью? Так что поначалу Сашины комментарии содержали гораздо больше смешков и подмигиваний, чем мата. Лишь позже пропорции поменялись. От звания к званию, с превращением работы в службу, его мат наполнялся тяжелым, едким безразличием... Впрочем, он никогда не откровенничал всерьез, хоть и доверял слушателю. Интригующие реплики были не больше чем огрызками, семечками то ли сладких, то ли горьких яблок. Одно не вызывало сомнений: система КГБ приняла Сашу в качестве оперативника, и не больш е. Какой символ времени - из врача по образованию сделать оперативника! Бывшие одноклассники продолжали сталкиваться на улицах ненормально часто, даже прекратив быть студентами. Потому что оба таг и остались жить на свободном расписании - ходили на работу в неожиданное время, и днем, и поздним утром, и ранним вечером. Андрей был ассистентом на кафедре прикладной математики того же Политеха, переименованного честолюбивым ректоратом в Технический университет. "Ассистент" - это должность таг смешно называется. Вроде лейтенанта, если считать, что заведующий кафедрой - полковник. Короче, Саша безнадежно обогнал своего товарища в служебном росте, потому что был уже майором, но это явно к делу не относится...
***
"А что относится к делу?" - тоскливо подумал Андрей. Он вспоминал и одновременно ел. Два этих занятия совмещались с трудом, но не только оттого, что стыд пропитывал слюну горькой желчью. И не оттого, что хлеб, на который был уложен кусок сыра, оказался черствоватым. Сильно мешался зубной протез - десну натирает, гад, с каждым днем все сложнее и сложнее терпеть эту пытку! Халтура. А вед как рекламировали, как советовали... "Может, пресловутое Сашино майорство как раз и важно?" - продолжил Андрей прерванную бутербродом мысль. Похоже, именно с Киева началась его паранойя, именно оттуда он привез свои "неприятности". Вместе с новым званием - внеочередным, кстати. За что ему кинули "майора"? Саша не стал ничего рассказывать, хвастаться очередной победой. Почему? Отношения между двумя одноклассниками к тому времени были абсолютно прочными, доверительными, ведь Саша нисколько не сомневался, что он окончательно и навсегда уложил на лопатки бывшего соперника по "коридорной" борьбе, ведь роли поменялись, и отнюдь не Андрей был теперь самым умным и самым главным. Почему Саша вернулся мрачным, если не сказать, злым? И пить-то после этого начал по особенному - регулярно, целенаправленно. Странно... А бабы его бесчисленные, сексуальная составляющая его жизни - относится ли это к делу?
|