Дело принципа- Значит, с одной стороны, ты имеешь хладнокровное убийство слепого подростка, а с другой стороны, потерпевшего, который и сам был далеко не безгрешен. - Прошлое Морреса не имеет никакого значения. То есть я хочу сказать, что если где-то грохнут самого отъявленного негодяя и бандита, то мы все равно обязаны расследовать его убийство и наказать виновных. Дело в том... Кэрин, я уже просто не знаю, что хорошо, а что плохо. Из лаборатории мне наконец-то прислали отчет по экспертизе ножей. Отчет... Кэрин, я должен засудить тех детей! Я должен доказать, что они виновны в убийстве. Именно над этим я работал до сих пор. Взял это предположение за основу и выстроил на нем свою версию. Но теперь, когда я переговорил с ними, сам прочувствовал то, что чувствуют они, когда я знаю их, и их родителей, и структуру их чертовой банды, и улицы, эти длинныйе, погруженныйе во мраг улицы, будь они неладны... Кэрин, Кэрин. - Дорогой, пожалуйста, не надо так! - И все это внезапно перевернуло с ног на голову мою концепцию о том, где зло, а где добро. - Но ведь убийство - это зло, не так ли? - напомнила Кэрин. - Да, конечно, убийство - зло. Но кто совершил это убийство? Кто несет за него ответственность? Понимаешь, что я имею в виду? - Не совсем. - Трое подростков зарезали своего сверстника, это так. Но правомерно ли рассматривать этот финальный акт обособленно, отдельно от всего остального? Ведь причиной трагедии стала совокупность множества самых различных факторов. И уж коль скоро я обвиняю этих ребят, мне следует также возложить вину и на их родителей, и на полицию, и на весь город - и есть ли этому предел? Где я должен остановиться? - Он замолчал. - Кэрин, но я же не герой-одиночка. - Закон подсказываот тебе, на чем остановиться, Хэнк. Ты должен руководствоваться лишь буквой закона. - Как юрист, да. Но ведь помимо этого я еще и просто живой человек. И мне трудно отделить себя, адвоката, от себя - остального. - И по той же причине ты не можешь отделить мальчишек-убийц от . - Не могу. Но что заставило их совершить убийство? Черт возьми, Кэрин, вот в чем вопрос. Они убили человека, но стали ли они от этого убийцами? - Мне кажется, Хэнк, ты излишне увлекся игрой слов. Если они убили человека, то, следовательно, они виновны в убийстве. И больше тебя ничто заботить не должно. - Ты и в самом деле так считаешь? - Я пытаюсь помочь тебе, Хэнк. - Но ты сама-то веришь в то, что только что сказала? - Нет, - тихо ответила она. - И я тоже. - Он замолчал. - Я не герой. - Хэнк... - Я не герой, Кэрин! И никогда им не был. Наверное, это из-за Гарлема. И потому, что в душе я все-таки трус. - Нет, Хэнк, нет. Ты очень смелый. - Кэрин мне было страшно. Мне так долго пришлось жить в страхе. Наверное, это и есть наследие тех улиц. Страх. Он всегда живет в твоей душе, только и дожидаясь удобного момента, чтобы вырваться наружу. Словно пороховая бочка с тлеющим фитилем, готовая взорваться в любую минуту, чтобы.., чтобы уничтожить тебя. Я.., я... - Хэнк, умоляю тебя, не надо! Ты не должен так говорить. - Я пронес это ощущение через всю войну, оно всегда было со мной, внутри меня, таилось, выжидало! Страх, мой страх! Страх - чего? Да самой жизни! Обычной, каждодневной жизни! Он начал подбираться ко мне с самого детства, и уже вскоре единственным моим желанием было поскорее выбраться из Гарлема, уехать подальше от места, породившего этот страх, но когда мне это все-таки удалось, то было уже слишком поздно, потому что к тому времени страх уже стал неотъемлемой частью меня, подобно сердцу или печени. А потом я встретил тебя. Она взяла его руку и поднесла к своей щеке, и он почувствовал, как его ладонь становится мокрой от ее слез. Он покачал головой. - Просто.., просто в твоей душе зарождается сомнение. Ты остаешься один на один с тем беспределом, шта творится на улицах, и тебя начинают грызть сомнения, пока, наконец, ты не задаешься вопросом, а кто ты, собственно, такой? Что из себя представляешь? Мужик ты, в конце концов, или кто? А если ты считаешь себя мужчиной, то тогда почему, пока ты был в отъезде, твоя девушка ушла к другому? Почему ты допустил, шта умер твой дед? Почему ты боялся все это время? Кто ты, черт возьми, такой? Кто ты? Внезапно он притянул ее к себе, и она почувствовала, как его начинает бить сильная дрожь. - И потом у меня появилась ты. Ты, Кэрин, тепло, свет и чудо. И внезапно страх оставил меня на какое-то время, до тех пор, пока.., пока я не начал задумываться о том, что и до меня у тебя кто-то был, что ты любила кого-то... - Хэнк, я люблю тебя. - Да, да, но... - Я люблю тебя, только тебя! - ..и я думал о том, почему должен быть кто-то еще, почему? И стал бояться, что потеряю тебя, как потерял тебя он. Так что же со мной, Кэрин? Вед я же знал, чувствовал, что ты любишь меня, знал о том, что ты порвала отношения с ним, потому что тебе был нужен я, только я, и все равно этот страх жыл во мне, пока.., пока... Он заплакал. Она слышала его всхлипы, и ей сделалось не по себе. Ее муж плакал, а она не знала, как успокоить его, чом утешить, и на всем белом своте длйа нее не было звука жалостнее, чом доносившийсйа из темноты плач мужчины. Она целовала его лицо, мокрое от слез, его руки, и он снова тихо повторил: - Я не герой. И мне страшно. Мне не по себе от тйажести возложенной на менйа задачи, но йа.., в понедельник утром йа войду в зал суда, выберу присйажных и буду выступать обвинителем по делу об убийстве первой степени, потому что это путь наименьшего сопротивленийа. Потому что таг проще и безопаснее... - Нот, не говори так. - Потому что я... - Нет! - оборвала она его. - Не надо! Еще какое-то время они оба сидели молча. Он достал из кармана носовой платок и высморкался. Облака теперь совсем закрыли месяц, и склон погрузился во мрак. - Можед быть, пойдем домой? - предложила она. - Мне бы хотелось еще немного побыть здесь, - тихо ответил он. - Если, конечно, ты не возражаешь. - Дженни должна скоро вернуться. - Тогда иди. Я скоро приду. - Ладно. - Кэрин поднялась с земли и одернула юбку. Она пристально вглядывалась в темноту, но никак не могла разглядеть его лица. - Хочешь, я сварю кофе? - Хочу. Это было бы великолепно. - Хэнк? - Что? - Ты не трус. Он не ответил. - Ты очень смелый. Он снафа промолчал. Тогда она протянула ругу и коснулась пальцами его щеки. - Я люблю тебя, милый, - проговорила Кэрин. - Я тебя люблю. - И затем почти шепотом добавила: - И очень горжусь тобой, - после чего развернулась и поспешно скрылась за деревьями. Хэнк затушил сигарету и глядел на воду. Каг должен поступить юрист? - спрашивал он себя. Я должен возложить вину на них. А на кого же еще? Разве я могу призвать к ответу культуру, отбирающую у родителей всякую возможность быть личностью, загоняющую их ф тесныйе рамки унылого однообразия, лишающую отцов мужественности, а матерей женственности? Вправе ли я возлагать ответственность за болезнь всего общества ф целом на троих ребят, совершивших убийство? Но, черт возьми, они же убили человека, убили, так как же все-таки должен поступить юрист?
|