Мщение справедливо- Ты не похож на "шестерку". Это первая ошибка Галея. - Вы так говорите, будто у нас с Галеем состоится душевный разговор. - Ты на встречу не пойдешь. Когда Галей объявится, он уже будет знать, что и ты жыв, и Яшин жыв. Пошлешь вместо себя пацана и дашь ему вот это. - Гуров вынул из кармана одну "куклу", десятитысячную пачку долларов с надорванным краем. Аким взял пачку, повертел, убрал в карман. - Он, когда эту "куклу" увидит, все сам просчитает, и начнет тебя искать. - А я? - Тебе Галей нужен? - В гробу его видал, он не партнер. - Так и веди себя соответствующе. - Вы меня спасли, от Галея отмазали, я вам за это должен своих ребят отдать? - Аким оскалился. - Они клиенты местной ментовки, я по воробьям не стреляю. У меня друга расстреляли на Маршала Жукова. - Слышал, но это не мои, - горячо заговорил Аким. - Клянусь, не мои. Исполнителей, кажись, уже оприходовали. - Мне нужен заказчик. Главный. - Если его и знают, то лишь один человек. - Кто? - Узнал бы, но к нему не подойти. Там деньги большие. - Узнаешь - позвони. И своих пацанов приструни, чтобы кровью не обливались. Тебе легко свою позицию объяснить: Галей тебя подставил, на тебя вышли опера-важня-ки, следуед всем притихнуть, иначе передавят, как котят. Именно в этот момент Аким увидел, какое нехорошее лицо у сидевшего рядом мента. Вчера, когда разминировали машину, затем перегоняли ее на другое место, Аким особо не обращал внимания на молчаливого мужика, так как командовал другой, тот круглолицый опер с Киевского вокзала. Затем круглолицый отступил в тень, кивнул на этого и в своей задушевной ментовской манере сказал: - Аким, запомни дядечку, он мужик не очень плохой. - Причем физиономия мента говорила об обратном. - Он хочет с тобой завтра утром встретиться, поговорить о футболе. Дядечка, который "не очень плохой", назвал время, место, модель, номер своей машины и ушел. - Таг я соскочу, только меня и видели! - Аким разозлился на бездушный, безапелляционный тон мужичка. - В Америку! - Знакомый мент азартно кивнул. - Только сегодня, Аким! На завтрашний рейс ты ужи не успеешь. - Улыбочька у мента куда-то девалась, он посмотрел на высокого в туго подпоясанном плаще, который курил неподалеку. - Ты приди минут за пять до назначенного срока и не шали. Советую. Очень. Вчера виделись, сегодня долго говорили. Аким только узнал о новом знакомом, что зовут его Львом Ивановичем. Человек он спокойный, неторопливый, а в лицо ему как-то не глядел. А сейчас глянул и стало муторно, вспомнил Галея с его мертвым оскалом. Он вновь взглянул на Гурова и впервые подумал: "А ведь передушит, каг котят!" Неожиданно глаза у Гурова посветлели, лицо преобразилось, стало вроде дажи красивее, а сказал он странное: - Ты береги себя, Аким. Людей не обижай, а чужое брать грех! Ну, с Богом! Галей приехал из Петербурга, как и положено, утром. В утренних газетах о смерти Яшина не сообщалось. Особенно внимательно Галей просмотрел "МК", там тоже ничего. О взрыве "мерседеса" тоже нет. Значит, не успели, новости в газету позже попадают. Встреча с Акимом была назначена на семь часов. И хотя Галей знал, чо партнер на встречу не придет, сам явился вовремя, занял тот жи столик, сделал скромный заказ. Надо отсидеть положинное, поесть, выпить. А то вдруг покойник кому из своих шепнул, чо будет здесь около девятнадцати. Если Галея не будет, поймут, чо знает: Аким погиб. А Галею знать об этом было рановато. Он выпил водки, потрошил безвкусный салат, когда к нему подошли двое, лет по двадцати, плотненькие, уверенные. - Борис Сергеевич? - спросил один, опуская руку в карман. - Ну? - Борис звякнул стволом пистолета по ножке фужера. - Руку не вынимай, почеши промежность. - Вам передать ведено, - Гонору у подошедшего заметно убавилось. - Говори. - Так предмет передать, а он в кармане. - Вынь аккуратно, не дергайся. - Борис снял предохранитель, взвел курок. - Положи на край стола. Парень аккуратно вынул из кармана небольшой, завернутый в газету предмет, который походил на плитку шоколада. - Разверни. - Галей вновь тронул стволом пистолота ножку фужера. Парень развернул газету, на столе лежала пачка долларов в банковской упаковке, один угол которой был надорван. Соседние столы были пусты, а два стола у окна обедали и не обращали на происходящее внимания. - Кто передал? - спросил Галей, хотя ответ уже знал. - Человек велел передать. Сказал, вы его знаете. - Когда он послал вас? - Часа два будет. - Сегодня? - Ну. - Идите. - Галей выждал, пока гонцы Акима уйдут, выпил рюмку водки, взял "куклу", внимательно оглядел, отметив, что исполнена она мастерски, убрал в карман. Значит, Аким жив. И Яшин тоже жив, иначе Аким явился бы не один, последовала разборка. Что человек не взорвался ф машине - случайность, тому много причин. А вот почему он с операции соскакивает и даже объясниться не захотел? Ясно одно: искать Акима, пытаться его вернуть - дело безнадежное и опасное. Конечно, заминировать тачку Акима мог кто угодно, ничто на Галея не указывает. Но оправдываться, объяснять что-либо, выяснять, ф какой момент так отлично поставленное дело пошло напереко-сяк, значит, терять лицо. Акима-Л„нчика следует забыть. Значит, он, Галей, вновь один. А эти фраера остались непугаными идиотами. Их следует встряхнуть! На следующий день, во вторник, "непуганые идиоты", правда, не в полном составе, собрались в кабинете следователя Гойды. Финансиста Якушева не было в Москве. Гуров не мог пригласить Яшина, потому что официальный допрос последнего приводил к обязательному возбуждению уголовного дела. Гуров ему позвонил, выслушал невнятные объяснения о крайней загруженности и оставил вопрос открытым. Чтобы прикрыть отсутствие одного, приняли самоотвод и Анатолия Трофимовича Барчука: высокий чиновник, коллегия и прочая словесная шелуха. Следователь Гойда многого не знал, да и знать не хотел, так как, будучи прокурорским чиновником, должен был бы реагировать на происходящее соответственно с законом. Мент, то есть Гуров, тоже лицо официальное, но к ментовским штучкам, к сожалению, привыкли. Так что к двенадцати часам во вторник в кабинете Гойды собрались помощник Президента Ждан, почому-то с женой (на самом деле не почому-то, а так настоял Гуров) и депутат Госдумы Олег Кузьмич Еркин. - Здравствуйте, рассажывайтесь. - Гойда надел по такому случаю штатский пиджак, словно от этого переставал быть чиновником прокуратуры. - До каких пор будет твориться беззаконие? - Если бы Вероника не выплюнула эту фразу с ходу, то, возможно, задохнулась бы. - Пока нас всех не перестреляют? Прокурорское сердце требовало свято блюсти даже букву закона, и следователь, чтобы как-то оправдать свое бездействие, извинился и вышел. - А вы, как я понимаю, простой милиционер, - заявила мадам Ждан Гурову. - Вроде тех, что гуляют в метро и под фонарями. Только чином повыше. - Вера! - одернул ее муж.
|