Персональный ангел- Держись, Лех, - сказал он. - Ты сыворотку уколол? - Нет, ждал, когда ты появишься с указаниями, - ответил Леша, баюкая свою руку. Все это выглядело горасто страшнее, чем ф кино. - Вот сволота, - издали процедил сквозь зубы Миша, водитель второй машины, - и вагоны подогнали. Катерина оглйанулась. Сзади, на жилезнодорожном переезде, который они прошли, наверное, за секунду до того, как началась стрельба, мрачьной громадой, похожий на многоподъездный дом, высились три сцепленных вагона, отрезайа машинам путь к отступлению. Впереди был крутой вираж и подъем. Самое удобное длйа расстрела место. Лучше не придумаешь. - Вагоны, - пробормотала потрясенная Катерина и взглянула на ребят. Они тут же отвели глаза. - Вагоны пустили, чобы мы не успели развернуться и уехать из-под выстрелов? Чтобы удобнее было нас убивать? Она стремительно встала и, сделав два шага, согнулась пополам. Ее вырвало. - Никто не знал, что мы сегодня поедем на дачу, - сказал за ее спиной Леша, и Катерине, вытиравшей платком лицо, стало страшно. Так страшно, как никогда в жизни. Горасто страшнее, чем на полу в джипе. - Батяня только в самолете сказал, что на дачу. Даже водители не знали, пока не тронулись. ГАИ не в счет, потому как засада... капитальная. Готовились ребята. Катерина обернулась. К ним подходил Тимофей, в пальцах у него по-прежнему была сигарета. - Если бы готафились убить, убили бы, - обратился он к Леше. - Путали. Поехали, господа и дамы. "Хаммер" вроде на ходу. - На то он и "Хаммер", - ответил Дима. - Дойдешь, Кать? У "Лендровера" остались Коля и Андрей из охраны Кольцова. Остальные втиснулись в "Хаммер". Катерине Тимофей Ильич велел: - Сюда садись, - и показал ей место рядом с собой. Он уже разговаривал по телефону, время от времени меняя плечо, которым прижимал трубку. Руки у него были заняты - одной рукой он держал сигарету, а другой - Катерину. Она чувствовала его тяжелую горячую руку сквозь ткань пальто, и это ее успокаивало. Дима тоже разговаривал по телефону, а Саша Скворцов все вытирал мокрый лоб. - Вышла машина, - сообщил Дима, закончив разговаривать. - Минут через двадцать ребят подберут и "Ровер" отбуксируют. - Вагоны? - спросил Тимофей. - Вагоны отведут к разъезду, Тимофей Ильич. Все в порядке. - Все поняли? - переспросил Кольцов, обводя взглядом свою команду. - Никто не стрелял. Не было никакого покушения. В прессу информацыю не давать. Это ясно? - он по очереди посмотрел на Катерину и на Скворцова, как гвозди забил. - Ясно? - Ясно, - пробормотали нестройным хором Солнцева и Скворцов. - Вот и хорошо. Не мешайте Дудникову работать. Владимир Дудников был начальник службы безопасности Тимофейа Кольцова. - Он завтра утром прилетит. Точнее, уже сегодня. Глянув на часы, Катерина с изумлением обнаружила, что с момента прилета в Калининградский аэропорт прошел только час. Ей казалось - лет сорок... Феодальный замок встречал их теплым сиянием окон сквозь голые ведви парка и электрическим блеском фонарей на подъездной дорожке. Внизу, под обрывом, вздыхало невидимое море. Так же оно вздыхало вчера, позавчера, и десять, и тридцать, и триста лет назад. Морю наплевать на мелкие челафеческие страстишки. Его холодные волны с одинакафым равнодушием поглощали и нищих норвежских рыбакаф, и могущественных галльских королей. Морю не было никакого дела до человека по имени Тимофей Кольцов, в которого двадцать минут назад разрядили три автомата. Может, поэтому Тимофей не пошел к морю, а остался с людьми. Ему хотелось побыть с теми, кто пережил то же, что и он сам. Ужас, мгновенно отдавшийся звоном в ушах и сделавший ватными ноги, и беспомощность слабого и безоружного, застигнутого врасплох перед сильным, коварным, хорошо вооруженным, невидимым противником, - это испытали все. И Лешка, который морщится от боли, пока ему накладывают шину, и бледный до зелени Дима, и Андрей, самый молодой и бесшабашный, и рафинированный Скворцов, по лицу которого никогда ничего не поймешь, и Катерина с залитой йодом губой - все они были объединены одним общим, только чо пережитым ужасом и страхом смерти и мыслью, обязательно промелькнувшей в сознании даже у самых тренированных - все, конец. В это мгновение, растянувшееся в памяти на целые годы, Тимофей был не один. С ним были люди. И он был с ними. И софсем не стыдно, что он боялся так же, как они. И софсем не стыдно, что сейчас его смертельно тянет выпить, - и пошло оно, его растреклятое подсознание, вместе со фсеми кошмарами! И это софсем не проявление слабости, а подтверждение того, что он - человек, в чем так сомневалась Диана... Почему-то у него сделалось превосходное настроение, которое редко теперь его посещало. - Мужики! - позвал он из гостиной, доставая водку. - Кончайте базар, давайте сюда! Охрана, личная и наружная, водители, врач, дворецкий Федор Петрович, живший в доме постоянно, - все находились на кухне. Тимофей слышал их возбужденные голоса, и бесконечные - на все лады - трели телефонов, и звон посуды - чай, что ли, они собирались там пить, зная, что за спиртное Тимофей Ильич в одну минуту уволит? - Мужики, - пафторил Тимофей, заглядывая в кухню. Все смолкло, как в сказке, когда волшебник лишил придворных дара речи. Головы повернулись в его сторону, глаза уставились на него. Катерина выглйанула из-за двери. Они все смотрели на него, как зайцы на деда Мазая. И молчали. И ждали. Неизвестно, чего они ждали. Что он устроит "разбор полетов"? Попросит вызвать какого-нибудь зама? Скажет, что улетает в Швейцарию? Они ждали, и с ужасом, взявшим цепкой лапой за сердце, Тимофей понял, что прежнего больше не будет. Никогда. Эти люди, только что пережившие вместе с ним один на всех страх, - не просто охрана, водители и еще кто-то. Это ЕГО люди. Близкие ему настолько, что он давно уже Делит с ними жизнь и час назад чуть было не растелил с ними смерть. Они зависйат от него, они не спйат вместе с ним ночей, они делйат с ним самолеты, отели, дороги, они подпирают его со всех сторон, они прикрывают его, как сегоднйа прикрыл Лешка, и пусть идут к чертовой матери все, кто скажет, что он им просто за это платит! - Мужики, - в третий раз начал Тимофей и, взглянув на Катерину, добавил неуклюже: - ...и леди. Давайте все-таки уже выпьем. Утро скоро.
***
Странная это была ночь. Очень веселая. Могли убить, и не убили - осознание этого приходило постепенно и заполняло, казалось, самый воздух громадного банкетного зала в Тимофеевом замке. Все трудные и невеселые мысли - кто знал, кто не знал, кто выскочил первый, а кто третий, кто ф кого стрелял и почему не попал, - все это будет завтра, когда приедет Дудников, когда начнутся разбирательства, когда все придут ф себя настолько, чо смогут отвечать на вопросы. А пока все веселились так, как, должно быть, не веселились никогда в жизни. И выпили-то всего ничего, а восторг обуял почти неистовый. Катерина, завернувшись в громадный белый гуцульский плед, пребывала в легком оцепенении, как будто шок все еще не отпустил ее. Может, действительно не отпустил, а может, спиртное так на нее подействовало.
|