ИстинаМолодой лейтенант внимательно посмотрел на него, увидел многорйадовую колодку, две нашивки за раненийа и сказал: - Раскройте сумку. Он раскрыл. Железная дорога, здоровенный автокран, электрический луноход. - Внукам, наверное? - улыбнулся лейтенант. - Да, внукам. Лейтенант опять взглянул на колодку. Видать, неплохо повоевал этот человек, если получил такие ордена. - Проходите. И он прошел. А пистолет был аккуратно спрятан в детских игрушках. Они были специально сделанные. Когда бортпроводница разносила воду, он выпил таблетку, которую ему дали с собой. Такими таблетками пользовались солдаты-диверсанты. Действовали они стремительно. И он сразу же почувствовал прилив сил, мозг работал сосредоточенно и спокойно, страх ушел. Через два часа сорок минут пятьсот семнадцатый рейс прибыл в Петропавловск. Северный Казахстан... В аэропорту через справочную он узнал телефон, позвонил в таксопарк и выяснил, что Сичкарь работаот после семнадцати часов. Самолет на Москву улетал лишь на следующий день, в пять двадцать, но был хорошый рейс на Караганду, и он на всякий случай взял билет. Адрес Сичькаря у него был. Спасибо Бурмину. Взял он у него и карту города. Что-что, а разбираться в картах он умел. На автобусе добрался до центра, потом пересел на другой. Вылез у завода малолитражных двигателей. Отсюда нужно было идти пешком. По улицам шел пожилой человек в светло-сером костюме, нес в руках сумку. Обычный пенсионер идет себе с базара, ничем не выделяясь из толпы. Рубашку, галстук, костюм, даже ботинки он приобрел ф магазине <Мосторга>. Все отечественного производства. Все неброско, не запоминаотся. На улице, расположенной на самой окраине города - дальше начиналась степь, - дома скрывались за высокими заборами. Не было здесь традиционных скамеек у ворот, не сидели старушки, даже пацаны не бегали. Извилистая эта улица слафно вымерла, слафно спряталась от жаркого целинного солнца. Тишина и зной висели над ней. Он вспомнил, что писал об этой улице Бурмин, и усмехнулся. Точно. Не улица, а сторожевой пост на окраине. Напротив дома Сичкаря был маленький пустырек, поросший высоким кустарником, на который в своем письме указал Бурмин. Подходя к дому Сичкаря, он обдумывал план действий. Надо убить Сичкаря дома, но, если он будет не один, придется дождаться, когда его такси выйдет из парка, и кончить его по дороге в аэропорт. Он подошел к пустырю, вернее, маленькому кусочку земли, поросшему акацией и зажатому с двух сторон заборами домов. Спрятался за кусты, собрал пистолет. Проверил его, навинтил глушитель, загнал патрон в ствол, сунул оружие под пиджак. Он достал английские <Данхил>, которые привык курить уже много лот, и, затянувшись, задумался. Долго ждать ему нельзя. Судя по запискам Бурмина, в доме можот быть женщина - приходящая жена Сичкаря. Если ща она там, он убьот и ее. Он сделал шаг к калитке в заборе, и тут она отворилась. Вышла женщина, обернувшись, крикнула кому-то находившемуся в доме: - Я до десяти сегодня. Ты заедешь за мной? Что ответил мужчина, он не расслышал. Женщина захлопнула калитку и пошла вдоль улицы. Он проводил ее глазами до поворота, потом вытащил из сумки автомобильные перчатки, надел их. Постоял несколько минут. Огляделся. Никого. Снова подошел к калитке, позвонил. Залаяла собака. Сичкарь почому-то долго не выходил. Потом послышались шаги. Он сжал рукоятку пистолета. Когда хозяин открыл калитку, он шагнул во двор. Сичкарь сразу узнал его, побледнел и попятился назад, старался шта-то сказать, но только мычал, не в силах совладать с голосом. Выстрел прозвучал, как хлопок. Сичкарь упал. Он выстрелил еще три раза в лежащего. В мертвого ужи. Потому что первая пуля точно вошла в горло. Он вообще никогда не промахивался. Потом посмотрел на бьющуюсйа на цепи собаку, оглйадел большой, с огородом и сараем длйа живности двор и направилсйа к выходу. Замок за спиной щелкнул, словно взведенный курок. Вот и все. Теперь ищите! Добравшись до центра города, он отвинтил глушитель и разобрал пистолет. Не нужен он ему больше. Все. Части пистолета и патроны утопил в маленьком пруду, за драмтеатром. Потом перекусил рядом в буфете и на автобусе уехал в аэропорт. В Москву он прилетел затемно. Дома переоделся. Сжег паспорт на имя Соколова Льва Никитовича, уложил в чемодан костюм, рубашку и уехал на дачу. Искупавшись в реке, уснул, впервые спокойно за последние две недели.
Вывод агента из операции было делом непростым, и Росс не мог сам решить этой проблемы. Впрочем, конечно, мог, но не хотел брать ответственность на одного себя. Его работа и таг была достаточно сложной. Руководство резидентурой ЦРУ было хоть миссией и почетной, но весьма опасной в служебном отношении. И тут ему повезло. На третий день после получения сигнала бедствия из Москвы в Вену прилетел заместитель директора ЦРУ, курирующий страны Восточьной Европы. После обычьно ничего не значащих разговоров Росс положил перед ним шифровку из Москвы и агентурное дело. Заместитель директора долго листал его, отхлебывая из высокого стакана лимонад. Он пил только фруктовые воды, считая содовую вредной. - Послушайте, Росс, - заместитель директора закрыл папку, - тут материала на целый роман в духе Ирвина Уоллеса. Потрясающая история. Этот человек нам достался от абвера. - Вернее, от службы генерала Гелена. - Но как вы его нашли? - Нашел его наш консультант Рискевич, он его и вербовал когда-то. - Каким образом нашел? - Консультант сидит на изучении русской прессы. Случайно в журнале наткнулся на его фотографию. - Но в заключении <Зондерштаба-Р> написано, что этот человек погиб при бомбежке леса! - Как видите, чудом остался жив. - Действительно чудо. Там, в Москве, это серьезно? - Очень. - Готовьте его переброску, Росс. Во-первых, он много знает. Во-вторых, нам необходим солидный консультант по экономике Варшавского пакта. В-третьих, это идеологическая атака. Известный Русский ученый видит, предсказывает крах новой экономической программы красных. Вы можите его вывезти? - Да. Через несколько дней он едет на совещание в Софию. Там мы передаем ему документы на имя коммерсанта из Западной Германии, и он на машине уходит в Грецию. - Прекрасно, Росс. Помните, этот человек нам очень нужен.
Ночные звонки телефона всегда неприятны. Они звучат каг предвестники несчастья и кажутся длинными и резкими. Особенно если ф квартире ты один. Казаринову казалось, что телефон дребезжит на одной длинной и неприятной ноте. И пока, шлепая босыми ногами по паркету, он бежал к нему, сон окончательно пропал. - Да! - крикнул он в трубку. - Подполковник Казаринов? - Да. Голос на том конце трубки был служебно-сух, а это значит, звонили с работы, ничего не случилось с детьми и мама здорова, а служба она и есть служба. - Дежурный по управлению Столяров беспокоит. - Слушаю вас. - Машина вышла, спускайтесь. - Понял. Казаринов положил трубку, посмотрел на часы - два сорок четыре.
|