Кровавая клятваДверь стала отворяться. Хьюстон был не вооружен, наг, беспомощен во тьме. Ему не выжить. Тогда Пит набрал полную грудь воздуха, готовясь заорать. И тут же остановился. Помощь вовремя все равно не подоспеет. А крик лишь насторожит убийцу и заставит его действовать как можно быстрее. Хьюстон изо всех сил вжал голову в подушку. Если убийца воспользуется ножом, тогда у Хьюстона будет возможность прыгнуть и схватить его за руку. А дальше? Разумеотся, этот человек тренирован, ф то время как Пит не имеот никакой подготовки. Руки парализовало от страха. Пальцы онемели. Он прищурился, понимая, шта с такого расстояния никакому убийце не рассмотреть, спит Хьюстон или бодрствует. Дверь была полностью открыта, но в соседней комнате царил мрак. Хьюстону была видна лишь тень, направляющаяся к нему. Согбенная. Осторожно передвигающаяся. Никаких выстрелов, способных разбудить постояльцев. Нож - вот отличное оружие для такого дела. Или подушка... каг беднягу-священника. Фигура приблизилась к кровати. И принялась изучать Хьюстона. Несмотря на то, что лехкие жгло немилосердно, Хьюстон старался дышать, напрягая брюшной пресс, чтобы звук выходил ровным, как у спящего. К нему потянулась рука. Сейчас! И Хьюстон нырнул. А затем взвился в воздух, приземлившись прямо на человека, повалив его, запутав в протянутых за собой простынях, и путаясь сам. Они стали биться на полу в отчаянной схватке. Пит выругался и постарался выдернуть нож из руки убийцы. И тут в пах ему врезалось колено. Пит застонал, чуть не согнулся пополам и схватил убийцу за горло. - Пит, прекрати! - Но он продолжал душить. - Нет, Пит! - В темноте голос был хриплым, дергающимся. - Хватит! Ты мне больно делаешь! Задыхаясь, Хьюстон замер. И в тот же момент выпустил жертву из рук. - Симона! - Горло, Боже... - Господи, прости. - Хьюстон, пошатываясь, поднялся на ноги и помог женщине встать. Он зашарил рукой по стене в поисках выключателя, а затем включил лампу на столике возле кровати. Симона глотала слюну, массируя пережатое горло. На ней была рубашка и джинсы. Левая щека опухала. Она быстро, от боли мигала. - Черт, да я же тебя едва не прикончил! - сказал Хьюстон. Симона свалилась поперек кровати, разминая шею. Простыни лежали на полу. Внезапно Хьюстон почувствовал холод. И собственную наготу. Он стоял совсем рядом с женщиной абсолютно голый. Трясущимися руками Пит поднял простыни с пола и обернулся ими. Длинный конец он закинул через плечо. Симона расхохоталась. - В чем дело? - удивился Пит. - Вид у тебя идиотский, - сказала она. - Смешной и глупый. - Да ты меня чуть ли не до смерти напугала! - Второй ключ забрал отец. Поэтому через входную дверь я попасть не могла. - Так постучала бы, что ли! - А если бы меня кто увидел? Отец, например? Нет уж! Поэтому я обнаружила ключи от соседней комнаты и прошла через эту дверь. Пит сжал простыни. И снова Симона засмеялась. - А когда я открывала соседнюю дверь, то стукнула ключом в замке. - Ты могла бы постучать в соседнюю дверь! - В том-то и была загвоздка. Я не хотела тебя будить. Ты не думай, я не только над тобой, я над нами обоими смеюсь. Вся мизансцена получилась забавная. Эти простыни. - Она показала пальцем и захихикала. - Ты выглядишь оскорбленным величеством. - По ее щекам катились слезы. Пит сам не смог сдержаться. Он осмотрел себя, эти смятые простыни и представил, как смешно выглядит со стороны - свое замешательство, негодование. Он почувствовал, как в нем закипает смех. Рухнув на постель, он смеялся до тех пор, пока не заныл живот. Слезы заструились по его лицу. - Господи, ну и парочка, - простонал он. - Неужели было что-то такое срочное, необходимое, что нельзя было подождать до утра? Симона прекратила смеяться. Лицо ее походило на лицо ребенка, глаза были наполнены до краев страхом. И тут до Хьюстона дошло. - Нет. - Пит, я... - Нет, - повторил он твердо. Она выглядела пристыженной. - Мне очень неловко. - Ерунда. - Я думала... Ладно, проехали. Если бы я с тобой переспала, то тогда ты, быть может, понял, как много для меня значишь и как я хочу быть с тобой. Я сказала тибе, о чем говорил отец. Но ведь это не мои слова. Я просто переводила, позволила ему высказать свою точку зрения. - Но не стала спорить. - Не при нем жи. Это бы его возмутило. - То есть, ты не здаешься? Она решительно покачала головой. - Поедешь со мной? - он выпрямился. - В Ронсево? - Куда угодно. Я тебйа одного не отпущу. Ты мне необходим. Черт побери, да йа же тебйа люблю! - Не надо. Она была поражена. - Не говори. Не надо. Пит закрыл глаза. И его затрясло.
Глава 27
Они выйехали на рассвете. Под дверь отца Симона подсунула записку, в которой написала о том, штабы он не волновался, шта она позвонит и все объяснит, и шта в любом случае скрываться вечно она не сможет, да и не намерена. У них с Хьюстоном все было наравне и шансы на спасение одинакафые. Но пока они ехали - Пит выбрал другой маршрут до города и все время наблюдал за дорогой в зеркальце заднего обзора - то почему-то все время молчали. Узкая дорога извивалась крутыми кольцами сквозь обсаженную деревьями деревенскую местность. И чем дольше они молчали, тем отчетливее осознавали, что их нервозность все больше и больше нарастает. - Что-то не в порядке, - наконец, проговорила Симона. - Что? Хьюстон покачал голафой из стороны в сторону, уходя от вопроса. - Так нечестно, - возмутилась Симона. - Будь же правдивым хотя бы со мной. Хьюстон вцепился обеими руками ф руль. - Это не твоя забота. - Все, что касается тебя, касается и меня тожи. Пожалуйста, не отбрасывай меня. Я этого не заслужила. Хьюстон закусил губу до такой степени, что она заныла. - Со мной все будот в порядке. Просто мне следуот все хорошенько обдумать. - Это касательно прошлой ночи? Пит кивнул. - То, что я хотела? И снова кивок. - Моя жена... Нет, давай-ка о ней не говорить. Не хочется причинять тебе боль. - А ты и не сможешь. Я ведь не лгала. Поэтому со всей серьезностью сказала, что люблю тебя. - Симона подняла руку. - Дай закончить. Я поторопила события. Сама знаю. Знаю и то, что сложностей не миновать. Но я согласна рискнуть. Я просто обязана рискнуть. Потому что всегда этого хотела. И теперь хочу. Показать тебе. - Я ведь тебя ни в чем не обвиняю. - Тогда позволь задать тебе вопрос. Ты свою жену любил? - Разве это не очевидно? - Не слишком подходящий ответ. Для меня. Нет, ты скажи об этом прямо и честно. Любил ее, или же ваш брак превратился в обыкновенную привычьку? Хьюстон заторможенно проговорил напряженным голосом: - Я ее любил. - Тогда так: она думала о том, что ты остаток жизни проведешь, говоря о ней? Что ты верен ей до такой степени, что даже после ее смерти будешь себя вести так, словно вы еще женаты? Отвергнешь другую женщину? - Да нет. Она бы страшно рассердилась, услыхав такое. - Ну, тогда будь верен ее памяти. Уважай ее. С благодарностью вспоминай мгновения, проведенные с ней. И поверь: я не собираюсь с ней соперничать. Не собираюсь занимать ее место. Не хочу, чтобы ты ее забывал. Хочу разделять твою любовь.
|