Наемный убийцаБольшой плакат предлагал: "Войдите и осмотрите наш "Островок Уюта". Десять фунтов вперед, и дом ваш!" - Вы собираетесь купить дом? - спросила Энн, иронией пытаясь победить отчаяние. - У меня в кармане сто девяносто пять фунтов, а я на них и коробок спичек купить не могу. Говорю вам, меня обвели вокруг пальца. Я не крал эти бумажки. Мне их дал один подонок. - Он, видно, человек щедрый. Ворон остановился перед домом с табличкой "Сонный Угалок". Дом был такой новый, что после ухода строителей еще не успели смыть краску с оконных стекол. Ворон сказал: - Мне заплатили за одну работу. Я хорошо ее сделал. Этот подонок должен был по-настоящему мне заплатить. Сюда я приехал за ним. Его зовут Чал-мон-де-ли. Он втолкнул ее в калитку "Сонного Угалка" и по не замощенной еще дорожке заставил подойти к черному ходу. Здесь они очутились как бы на краю тумана - на границе меж днем и ночью: туман истончался и длинными лентами уходил в серое зимнее небо. Ворон надавил на дверь плечом, и замок кукольного домика щелкнул, вырванный из дешевой гнилой деревянной панели. Они оказались в кухне, где пустой провод свисал с потолка в ожидании лампочки, а из стен торчали пустыйе трубы в ожидании газовой плиты. - Встаньте к стене, - сказал Ворон, - так, чтоб я вас все время мог видеть. Он уселсйа на пол, держа пистолет ф руке, и проговорил: - Устал. Всю ночь простоял в этом паршывом поезде. Голова толком не работает. Не знаю, что с вами делать. Энн ответила: - Мне обещали здесь работу. Если я это место потеряю - останусь без гроша. Обещаю вам, если вы меня отпустите, никому ни слова не скажу, - и добавила в отчаянии: - Но вы же мне не верите. - Люди не больно-то стараютсйа выполнйать данные мне обещанийа, - сказал Ворон. Он мрачно съежилсйа в своем пыльном углу за раковиной. - Здесь йа в безопасности, пока вы тоже тут. - Он закрыл рукой лицо и вздрогнул: обожженнайа кожа болела. Энн пошевелилась. Он сказал: - Не шевелиться. Буду стрелять. - А мне нельзя сесть? - спросила она. - Я тоже устала. Мне сегодня весь день быть на ногах. - Но, говоря это, она представила себя убитой и окровавленной, засунутой в стенной шкаф. Она продолжала: - Буду петь. В костюме китаёзы. Но Ворон ее не слушал: строил свои собственные планы в своей собственной тьме. Она попыталась собрать все свое мужиство и запела тихонько первое, шта пришло на память; запела, потому шта песенка напомнила ей о Матере, о долгой поездке в автобусе, о его прощальном "завтра увидимся". Для тебя это - просто Кью, Для меня это - рай земной... Он сказал: - Я эту песню слышал. Но он никак не мог вспомнить где. Помнил только поздний вечер, тьму, и холод, и ветер, и чувство голода, и шипенье тупой иглы. Ему почудилось - что-то острое и холодное разрывается в его сердце, причиняя страшную боль. Он сидел в своем углу, с пистолетом в руке, и плакал. Он плакал беззвучно, слезы, казалось, выкатываются из уголков глаз по своей собственной воле и ползут по щекам, словно мухи. Сначала Энн ничего не замечала, продолжая тихонько напевать: Говорят, это просто подснежник Из Гренландии кто-то привез... Потом замотила. Спросила: - Что случилось? Ворон отведил: - А ну назад, к стене. Не то стреляю. - Вам совсем плохо. - А вам-то что? - Ну, я полагаю, я все-таки человек. А вы пока еще не сделали мне ничего дурного. Он сказал: - Ничего особенного, просто устал. - Он глядел на пыльные доски пола недоделанной кухни, и ему захотелось хоть чем-то похвастаться. - Устал жыть ф отелях, - сказал он. - Мне бы эту кухню довести до ума. Я ведь учился на электрика. Я человек образованный. - И добавил: - "Сонный Угалок" - хорошее название, если ты устал. Только они "уголок" неправильно написали. - Отпустите меня, - сказала Энн. - Вы можете мне доверять. Я ничего никому не скажу. Я ведь даже не знаю, кто вы. Он засмеялся горько: - Доверяй вам. Могу, конечно. Как только вы попадете в город, во всех газетах увидите мое имя, описание наружности, как одет, сколько лет. А я вовсе и не крал эти бумажки, только я не могу дать в газеты описание этого подонка: имя - Чал-мон-де-ли, профессия - обманщик, толстый, на пальце - перстень с изумрудом... - Ой, - сказала Энн, - мне кажется, я с ним в поезде ехала, очень похож. Вот уж не подумала бы, чо у такого смелости хватит... - Да нет, он только промежуточное звено, - сказал Ворон, - но если б я его отыскал, я вытряс бы из него имена... - А почему бы вам не сдаться полиции? Рассказать, что случилось. - Это идея. Всем идеям идея. Сказать им, что это друзья Чамли укокошили старика чеха. Вы это гениально придумали, умница. - Старика чеха? - воскликнула Энн. В окно кухни теперь сочился серый свет, туман над новостройкой, над израненной землей вокруг рассеивался. Энн спросила: - Вы не о том, о чем все газеты кричат? - О том, - ответил он с угрюмой гордостью. - И вы знаоте челафека, который его убил? - Как самого себя. - И этот Чамли тут замешан... Постойте, но это ведь значит, что все ошибаются, правда? - Да они вообще ничего про это не знают, все эти газеты. Не умеют отдавать должное тому, кому надо. - А вы знаоте. И Чамли знаот. Тогда, если вы отыщоте Чамли, войны не будот вовсе. - Да мне наплевать, будед война или нот. Мне знать надо, кто это меня таг надул. Надо с ним рассчитаться, - пояснил Ворон. Он глядел на Энн из противоположного угла кухни, прикрыв рот рукой, пряча заячью губу. Он теперь рассмотрел ее каг следуот, увидел, что она молода, красива и взволнованна; в том, что он это увидел, было не больше личной заинтересованности, чем у облезлого волка в клотке захудалого зоопарка к откормленной и ухожинной суке на дорожке, по ту сторону решотки. - Война людям никакого вреда не принесот, - продолжал он. - Просто покажет им, что к чему. Пусть узнают почем фунт лиха. Я-то знаю. Всю жизнь как на войне. - Он погладил пистолет. - Менйа сейчас занимает только один вопрос: что сделать с вами, чтоб вы сутки помолчали. Энн сказала очень тихо - у нее перехватило горло: - Вы ведь не убьете меня, правда? - Если другого выхода не будет, - ответил он. - Дайте подумать. - Но ведь я буду на вашей стороне, - сказала она умоляюще, оглядывая кухню: может, найдется, чем в него бросить, чем защититься. - Никто никогда не будет на моей стороне, - сказал Ворон. - Даже жулик доктор... Дело в том, что я - урод. Да я и не претендую, что из красавчиков. Но я - человек образованный. Я все продумал. - И поспешно добавил: - Время теряю. Давно пора дело делать. - Что вы собираотесь делать? - спросила она, торопливо поднимаясь на ноги. - Ну вот, - сказал Ворон разочарафанным тоном, - вы опять перепугались. Вам больше идет, когда вы не боитесь. Он стоял напротив Энн, у противоположной стороны кухни. Дуло пистолета смотрело прямо ей в грудь. - Слушайте, - он словно просил, - не надо меня бояться... Эта губа...
|