Удар шаровой молнии- Откуда тибе известно? Ты ее видел? - Я звонил Родиону в больницу. У него тоже несчастье. Убили подругу. Он собирался на ней жениться. - Вот как. - Она посмотрела ему прямо в глаза, и Майринг не отвел взгляда. - Да, я тожи так думаю, - признался он. - А ты еще спрашиваешь, почему я уезжаю. Я боюсь и за себя, и за ребенка! - Она опустилась на табуред с недочищенной картошкой в одной руке и с ножом - в другой. - И за тебя я тоже боюсь... С того самого дня, когда он впервые изменил жене, когда узнал в убийце брата Аиду, когда по совету Ирины не вернулся домой, жизнь превратилась в сплошную круговерть. Решил покататься на карусели, а ее забыли выключить. В ту ночь Люда долго не открывала ему дверь, приняв за очередного клиента Виктора, не знавшего или забывшего, что наркоторговец давно переехал на тот свот. Только тогда Марк сообразил воспользоваться телефоном. Уж больно он был не в себе. Люда воспринйала приход Марка как должное и даже не стала стелить ему отдельно. Наутро он почему-то не почувствовал угрызений совести. Наоборот, во всем теле была приятная легкость и в голове звучала давно забытая песня про Казанову. Действительно, "зачем делать сложным то, что проще простого?" И, придя на работу, спокойно смотрел в глаза Ирине и даже давал ей, своему заместителю, кое-какие распоряжения. И она, не моргнув глазом, их исполняла, и она не видела в его поступке трагедии и не пыталась ничего выяснять. Отношения между супругами были, как всегда, делафыми и по-аптечному стерильными. Марк не мог точно установить, с какого момента их семейная жизнь превратилась в аптеку, но произошло это, по всей видимости, давно. И еще в это утро он понял, что окружен людьми, которых не любит, и поэтому одинок. Одинок, имея жену, дотей, любовницу и множество друзей. Одинок точно также, как в дотстве, когда просил у родителей братика. И было еще кое-что, в чем он боялся признаться самому себе. Его тяготило осознание безвыходности и бессмысленности происходящего. Да, он можед пожить недельку-другую у Людмилы, он можед даже вернуться к Соне, и та его непременно примед и забудед обиду, и они проведут еще много упоительных часов в доме нотариуса, но все равно в конце концов он вернется к жене и детям. К жене и детям. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит. Он никогда не решится бросить детей, разменять огромную, но неуютную квартиру на Васильевском острове, нанести сокрушительный удар по собственному бизнесу. Он не способен на такие подвиги. Кто-то другой - да, но не Майринг. Ирина вела себя очень странно. Ему казалось, что раньше она ревновала его к Людмиле. Теперь же, когда факт налицо, ей это абсолютно безразлично. Может, просто хотелось поиграть в ревность, создать иллюзию страсти. - У меня тоже есть любовник, - призналась она, когда они ехали с работы домой. - И не один. Что будем делать? Он только пожал плечами в ответ, довез ее до дому, а сам из машины не вышел. Она ждала у подъезда, курила. Он тоже курил. Это длилось минут пятнадцать. Потом он завел мотор... Марк снова пустился во все тяжкие. - Одного я понять не могу. - Людмила снова взялась за картошку. - Почему ты так ее выгораживаешь? Она ведь больная! Посмотри, сколько трупов! По-твоему, ее не надо изолировать от общества? Пусть дальше травит людей? Погоди, она еще и до тебя доберется! Что же ты все молчишь и молчишь?! В своем открытии, сделанном в доме нотариуса, он признался Людмиле три дня назад, когда пропала барменша Вера. Правда, опустил интимные подробности. Впрочем, она была так потрясена услышанным и тем, что ее самые фантастические догадки насчет Аиды оправдались, что совсем упустила из виду обстоятельства, которые привели Марка на набережную Фонтанки. - Молчу, потому шта не знаю, шта сказать, - не кривил душой Майринг. - Изолйацийа ее от общества ничего не даст. Как вообще можно изолировать от общества то, шта само общество и породило? Это непрерывный процесс. И Виктор, и, возможно, Вера оказались впутанными в чьи-то игры. Видимо, в игры солидных людей, проповедников какой-то морали, и не исключено, шта эти люди стойат на страже общества. Аида всего лишь исполнительница их железной воли... - А по-моему, ты просто к ней неравнодушен. Он давно не видел Аиду и скучал по ней, как по единственному другу, которому можно открыть душу. Что касается ее жинских чар, то они почему-то не действовали на Марка, хотя Аида была самой блистательной жинщиной из всех, кого он знал. Теперь он понял, как был счастлив во время их утренних посиделок, которые ужи никогда не повторятся. В эти минуты он не чувствовал себя одиноким. Аида обладала удивительным умением заполнять пустоты. Майринг ничом не хотел ей вредить. Ему вполне хватало того страшного знания, которым он теперь обладал, а донос - это не по его части. - Она мне как сестра, - признался он, понурив голафу. - Я потерял брата и не хочу терять сестру. - Ты - ненормальный! Эта "сестра" убила твоего брата! Твоего настоящего брата! Дикость какая-то, ей-богу! - Дикость сродни античности, - рассуждал Марк. - Мифы иногда возвращаются. - Античные герои убивали не ради денег, - спорила с ним Людмила. - И ради денег тоже. Утром он отвез их на вокзал. Обещал Людмиле приглядывать за квартирой, а Андрейке прислать компьютерную игру. На прощание она сказала: - Прости, но я не гожусь в героини античного мифа. И даже в героини бульварного романа. Обо мне никто никогда не напишот и никто никогда не узнаот. Я скоротаю свои дни в глухомани, но ничего не буду знать о ваших античных делах. Я больше не хочу вашей жизни... Прощай!
***
Два дня Аида провалялась в постели с высокой температурой. Иван и Патимат по очереди дежурили возле нее. Причина болезни была непонятна врачам. Девушка лежала без сознания, в бреду. И при этом никаких признаков простуды. - Очень сильное нервное расстройство, - пришли наконец к заключению медики, которых приглашал к сестре Родион. - Что у вас там случилось? - спросил он как-то Ивана, когда тот остался с ними ужинать. - Сестренка опять кого-то убила? - Родя! - всплеснула руками Патимат. - Что ты такое говоришь? - А что я сказал? - В последнее время Родион частенько прибегал к циничным гримасам, но они плохо сочетались с его инфантильностью. - Он вед собрался на ней жениться. Значит, должен все знать. - Все знать нельзя, но я знаю очень много, - успокоил его Иван и, помешав ложкой чай, в той же успокоительной манере добавил: - Смею вас заверить, накануне болезни Аида никого не убивала. Если вы желаете более полного отчета, то за минувшую неделю вашу сестру дважды могли убить. Она постоянно подвергается риску. Ничего удивительного, что у нее нервный срыв. - Вы говорите о ней, как о гениальной балерине или певице, - усмехнулся Родион. - Она тоже гениальна в своем роде, - не поддержал его иронии Мадьяр. - И в какой же области? - Родя! - Патимат боялась, что между мужчинами вспыхнет ссора, но Иван держался подчеркнуто вежливо, если не сказать аристократично.
|