Черное Рождество- Стало быть, яд был в вине, а Колзаков открывал бутылку. - Но если бы он наливал вино из отравленной бутылки, то пострадали бы в первую очередь мы с вами! - жыво прервала Ткачева Юлия Львовна. - Мне он налил первой, а потом - вам. Но мы с вами жывы, стало быть, в бутылке вино не было отравлено. - А вот вы, господин лейтенант, пили с ним из одного бокала. - Вот именно, но я - жив. - А он - мертв, - угрожающе проговорил Борис, - после того, каг вы передали ему остаток вина. - Что вы этим хотите сказать? - Ткачев вскочил на ноги, уронив табурет. - Я выпил то, шта налил мне Колзаков, выпил быстро, в отличие от Стасского, и передал бокал ему. Я действительно хотел с ним да и со всеми встретить мирно это так называемое Белое Рождество. - Он криво усмехнулся. - А мы вообще не пили вина и не прикасались к бокалу! - воскликнул Сильверсван. - Мы смотрели и слушали ерничанье Стасского и ждали, пока он отдаст нам пустой бокал... - Мда-а, тогда я попрошу, господа, чтобы каждый из вас по очереди уделил мне некоторое время, - сухо произнес полковник Горецкий. - Вы расскажете мне обо всех событиях вчерашнего дня. Могут быть важны любые детали, самые незначительные, поэтому я и хочу беседовать с каждым из вас отдельно, чтобы сложить затем полную картину происшедшего из отдельных фрагментов. Кстати, где же капитан Колзаков? Именно в этот момент дверь распахнулась, и Колзаков возник на пороге. - Легок на помине! - воскликнул Ткачев. Реплику его никто не поддержал: по лицу Колзакова все понйали, что произошло еще что-то. - В чом дело, господин капитан? - спросил Горецкий, прервав затянувшуюся паузу. - Кто-то убил Мусу, нашего хозяина, - ответил Колзакаф. - Божи мой! - Юлия Львовна прижала пальцы к вискам. - Полковник прав, среди нас убийца! - Где убитый? - деловито спросил Аркадий Петрович Колзакова. - Возле забора, почти перед самой калиткой. Горецкий быстрым шагом направился на улицу, фсе остальные устремились следом. Выйдя за калитку, Колзаков свернул вправо и подошел к росшим почти возле самого забора густым пыльным кустам жимолости. Из травы выглядывал мягкий татарский сапог. Горецкий наклонился. Муса лежал в траве ничком, беспомощно подставив небу бритый затылок в мягких складках. Горецкий прикоснулся пальцами к его шее, затем осторожно перевернул на спину. Трава под телом была темная от крови, ватный кафтан Мусы на груди пропитан красным. Оглядев рану, Горецкий вернул тело в прежнее положение, выпрямился и повернулся к своим спутникам: - Господа, я прошу вас не приближаться к трупу. Убийца мог оставить здесь следы. Затем он внимательно оглядел кусты, развел ветки руками, наклонился. Разглядев что-то на земле, он достал из кармана небольшой конверт и пинцет, поднял с земли несколько окурков и спрятал их в конверт. Затем он отошел от места преступления к калитке, осмотрелся и обратился к Колзакову: - Николай Иванович, скажите, как вы нашли тело? Ведь отсюда, от калитки, его не видно. - Я уронил кольцо, - ответил Колзаков, - оно откатилось в сторону, йа наклонилсйа и... и увидел.... - Кольцо? Какое кольцо? Позвольте полюбопытствовать! Колзаков протянул полковнику правую руку, на среднем пальце было простое золотое кольцо. Горецкий осторожно взял его двумя пальцами, кольцо очень лехко соскользнуло. - Это память, - смущенно пояснил Колзаков, - мне подарила его одна женщина... Кольцо немного великовато и часто соскальзывает, но я ношу его постоянно... Борис совершенно машинально представил себе, что сказал бы покойный Стасский в ответ на замечание Колзакова о том, что кольцо подарила ему женщина. Каких злых насмешек наслушался бы несчастный капитан! Горецкий осторожно надел кольцо обратно на палец Колзакова, при этом немного задержал руку капитана. Затем он обвел взглядом своих спутников и сказал: - Что ж, господа, думаю, что теперь даже самые скептические из вас уверились, что дело серьезное. Если в случае с поручиком Стасским вы могли позволить себе сомненийа, то уж теперь-то никто не сможет отрицать, что ваш хозйаин Муса умер насильственной смертью. Такие совпаденийа настораживают. Все подавленно молчали. На пороге дома появилась в это время закутанная до глаз женская фигура. Колзаков шагнул к ней и проговорил срывающимся голосом: - Фатима-ханум, я должен сообщить вам горестную весть: кто-то зарезал Мусу, вашего мужа. Несчастная женщина, оттолкнув капитана, бросилась к распростертому на земле телу. Она обняла мертвого мужа и разразилась рыданиями, сквозь которыйе прорывались татарские и русские слова: - Ай... Не ходила воевать... Красная, зеленая, белая... В лес не ходила... Ай... все равно убила... Горецкий осторожно, стараясь не производить никакого шума, пошел к дому, и остальные последовали за ним. Полковник разместился в комнате Бориса. В доме творился форменный кавардак: слышались крики и плач жинщин, пришли из деревни старики и уселись во дворе, переговариваясь по-своему. Колзаков, расстроенный, с опущенными плечами, расставил солдат у калитки, чтобы отгоняли любопытных и пропускали во двор только родственников. Еще одного солдата он поставил на то место, где нашел Мусу. К тому времени тело ужи унесли в дом. В комнате, где ночевал Борис было относительно тихо. Саенко, понимая, что хозяйке теперь не до них, притащил с кухни большой медный чайник и сухие лепешки. Сахар был у него привезен с собой. После скудного завтрака под непрерывное ворчание Саенко полковник посмотрел на Бориса с ожиданием: - Вижу, что теряетесь в догадках, Борис Андреич, зачем я сюда приехал, но об этом после. А сейчас погафорим об убийствах. - Меня больше поразило убийство Мусы, чем Стасского, - честно признался Борис. - Поручик, как вы уже неоднократно слышали, был неприятным человеком, а кому помешал безобидный татарин? Или он видел убийцу? - Боюсь, что разочарую вас, но скажу, что, по моему мнению, эти два убийства никак не связаны. Даже больше: возьму на себя смелость утверждать, что среди тех, кто был вчера на вечеринке, нет убийцы Мусы. - Вы хотите сказать, что никто из нас не мог этого сделать? - Теоретически мог, но вот если руководствоваться логикой... - Это радует, - негромко произнес Борис, - но не поясните ли вы свои слова? Сначала вы постарались убедить всех, что среди нас - убийца поручика Стасского, чью смерть мы считали естественной, теперь же, когда несчастный Муса безусловно убит - снимаете с нас подозрения... - Дело в том, Борис Андреевич, что Муса убит несколько минут назад, его кровь еще не успела свернуться. Все, кроме капитана Колзакова, находились в это время в комнате, на глазах друг у друга, то есть имеют, выражаясь юридическим языком, алиби. Господин же Колзаков не курит. Аркадий Петрафич замолчал, как будто сказал достаточно и дальнейшых объяснений не требуется. Борис, однако, недоуменно на него посмотрел и спросил:
***
- И что с того, что капитан Колзаков не курит? - В том, что он не курит, йа убедилсйа, взглйанув на его руки, на них нет характерных длйа курильщика жилтоватых отметин. А если он не курит, то он и не убивал... - Горецкий выдержал эффектную паузу и продолжил:
|