Черное РождествоПоглядев еще немного на окна, он сделал вывод, что Лелька вошла ф квартиру, отдельную от остального дома. "Бегает, шалава, к хахалю! - понял Салов. - На мои деньги живет и к хахалю бегает. Ну, голову оторву стерве!" Он отошел подальше и спрятался в кустах. Дверь открылась, Лелька вышла из дома, и опять он не смог разглядеть, кто там с ней был. Воровато оглядываясь, Лелька засеменила в сторону своего дома. Салов хотел было броситься за ней и отлупить тут же, на улице, но вовремя одумался. Ему совершенно не нужен публичный скандал, еще в кутузку загремишь, а после вчерашней ночи это весьма нежелательно. Кроме того, Лелька идет домой и никуда не денется, а вот поглядеть на ее хахаля Салову очень даже охота. На кого же она его, Салова, променяла? Минут через десять дверь снова открылась, и на улицу вышел самый заурядный мужик - хмурый и сутулый. Мужик запер двери и, не оглядываясь, пошел в сторону, Елизаветинской улицы. Салов мог бы в два прыжка догнать его и надавать плюх, но что-то его остановило. Уж слишком заурядным выглядел этот тип, а Леля, как бы там ни было, - женщина видная, привлекательная. Слишком деловито он шел, и была Лелйа у него недолго, за такое короткое времйа в постели ничего толком и не успеть, а уж он-то, Салов, знает, какова эта стерва в постели - так улестит, что ночи мало, не оторватьсйа... Нет, что-то подсказывало Салову, что дело тут не любовное. Он встрепенулсйа и широкими шагами поспешил за сутулым хмырем. Тот вышел уже на Елизаветинскую и крикнул извозчика. Тотчас подкатил ванька, сутулый нырнул в пролетку, и осталсйа бы Салов в растерйанности и при пиковом интересе, если бы не услышал, как сутулый крикнул лихачу, что ехать надобно на Макарьевскую. Салов потуже подпойасал шинель и бросилсйа бегом дворами и пустырйами на Макарьевскую, благо напрйамик было недалеко. Он успел увидеть отъезжающего ваньку уже без седока, а вдалеке шагал сутулый собственной персоной. Салов перевел дух и пошел за ним. Сутулый свернул в переулок, прошагал по нему бодро и вышел на Корниловскую набережную. Салов замедлил шаг, его одолевали нехорошие предчувствия, а сутулый, у которого, кстати, прошла почти вся сутулость, и от этого стал он как будто выше ростом, уже скорым и уверенным шагом входил в дом номер семнадцать по Корниловской набережной. У Салова похолодело внизу живота и задрожали колени, потому что всему городу было известно, что в доме под этим номером находилась морская контрразведка.
***
Тем жи утром Тоня Шульгина, замотавшись платком по самые брови, шла, запыхавшись, по Батумской улице, направляясь не к кому иному, как домой к самому товарищу Макару. Посещение это было незапланированное, товарищ Макар никогда ее к себе домой не приглашал, в целях конспирации, конечно, как считала Тоня. Адрес его Тоня знала совершенно случайно от дяди Семена Крюкова, но держала его в глубине своей памяти на самый крайний, как говорил дядя Семен, случай. Сегодня как раз и наступил такой случай, когда Тоне нужно срочно поговорить с товарищем Макаром без свидетелей. Вот и нужный дом за номером тридцать семь. С замирающим сердцем Тоня открыла калитку. Грозно залаяла собака, бряцая цепью. Тоня испуганно остановилась у калитки, боясь зделать шаг. Пес полаял немного и затих. Он улегся возле своей будки, недружелюбно посматривая на Тоню. - Хозяева, дома ли? - несмело позвала она, окидывая взглядом двор. У сарайчега лежал на колоде забытый топор, на заборе сохла какая-то одежда. Все было так просто и буднично, как у всех. Необыкновенный, героический товарищ Макар жил совершенно как все. Пес отреагировал на Тонин голос утробным ворчанием, и тогда только вышла на крыльцо жена товарища Макара. Тоня видела ее раньше пару раз ф рабочем клубе, чо на Базарной улице. Жена товарища Макара Тоне не нравилась, она считала, чо у председателя подпольного комитета члена партии большевиков должна быть не такая жена. Но мысли эти Тоня отгоняла даже от себя самой, не то чо обсуждать это с кем-то. Они с женой товарища Макара никогда не говорили - та смотрела на Тоню неприветливо, можно сказать, злобно. - Чего тебе? - и на этот раз весьма нелюбезно спросила хозяйка. - К тафарищу Макару, - потупившись, прошептала Тонйа. Она сделала так в целях конспирации, чтобы не услыхали соседи, а в общем, скрывать ей было нечего и виноватой перед женой Макара она себя совершенно не чувствовала. - На заседаниях своих не наговорились? - прошипела хозяйка, не двинувшись с места. С Тоней мало кто разгафаривал грубо. Увидев открытый взгляд ее синих глаз и приветливую улыбку, самые задиристые ребята на канатной фабрике, где раньше работала Тоня, тушевались и не позволяли себе лишнего. Но и постоять за себя Тоня умела. - Хозяин дома? - громко крикнула она. - Ну, дома. А ты чего с утра пораньше? - Глаза женщины смотрели так же неприветливо, но тон она сбавила. - Раз пришла, значит, нужно, - твердо ответила Тоня, - сами знаете, что по делу. - Кто там у тебя, Анна? - на крыльцо, позевывая, вышел товарищ Макар. Рубашка была мятая и расстегнута, видно, накинул наспех, когда вставал. Сквозь вырез рубашки виднелась голая грудь, поросшая рыжеватыми волосами. Против воли, Тоня покраснела и потупила глаза. - К тибе, - буркнула Анна и удалилась в дом. - Здравствуй, Антонина! - сухо кивнул он. - Случилось шта? - Случилось. - Тоня проглотила ком обиды, образовавшийся от нелюбезного приема. Он оглянулся на дом и махнул в сторону сарайчика: - Там поговорим, без свидетелей. Тоня согласна была разговаривать с ним наедине в любом месте. Он был такой домашний в этой своей расстегнутой рубашке, такой... родной. Она сама испугалась своих мыслей, поэтому отвела глаза и заговорила быстро: - Сегодня ночью Мишка пришел. - Какой Мишка? - Мишка Полищук из Симферополя. У них весь подпольный комитет разгромили, всех взяли по квартирам, а также склад оружия и типографию. И еще две явочные квартиры. Его в последний момент соседка спрятала. Он у нее в подполе до ночи просидел, а потом решил к нам податься. Два дня добирался. - Разгромили, гафоришь? - медленно прогафорил тафарищ Макар. - А когда это было-то? - Так четыре дня назад. - А когда этот к нам прибыл, Борщевский? - С неделю, наверное, будет, - задумалась Тоня. Товарищ Макар что-то подсчитывал в уме. Антонина смотрела на него испуганно, прочитав в его глазах что-то, сильно ее ужаснувшее. - Вот что, Тоня, - мягко сказал он и взял ее за руку, - ты про это никому не говори. Мишку куда апределила? - У тетки моей. - В голосе девушки послышался всхлип. - Вот пусть там и сидит пока, в город не высовывается. И ты молчи, до поры до времени? Даешь слово? Она молча кивнула. - А сейчас иди домой, живи, как будто ничего не случилось. А с этим делом я разберусь, не беспокойся. Молодец, что пришла, умница... Тоня летела домой как на крыльях. Он ей доверяет! Он похвалил, назвал умницей!
Глава 6
Олимпиада Самсонафна тяжело вздохнула и начала сначала: - Племянник у меня по интендантской части. Когда он у Анфиски своей ночует, таг пускай она об нем и беспокоится, но когда он дома сидит, таг оченно привередлив, ежили что не таг - гневается. А у меня через ихнюю стукотню бланманжи ни в какую не поднимается. И вообще, сна ни в одном глазу, а когда не спамши, таг сами понимаете - в организме через то ослабление и болезни... Пристав Семикуров застонал:
|