Деньги для киллера- Совсем просто, - сказал Витька Глебу, - остаешься ты. - И ты, - ответил тот. - Я не выходил из комнаты. - Кто это подтвердит? Дверь открывается вовнутрь? Все проще простого. - Серьезно? И зачем мне убивать своих парней? - Понятия не имею. Зато про себя знаю наверняка: я был в комнате с Марго, и ни она, ни я оттуда не выходили. Убивать твою охрану - полный бред. Зачем мне это? - А все четверо - покойники, - усмехнулся Витька. - Вызафем милицию, путь разбираются, кто где был и кому это надо. - Мне не нужны менты, - Витька вдруг засмеялся. - Как ты вообще себе это представляешь? Я звоню в милицию и прошу расследовать убийство в моем доме? Так не бывает. - Нарушим традицию, создадим прецедент, - предложила я. - Что-то всегда случается в первый раз. Кстати, входная дверь открыта. - Слушайте, мне выпить надо, - подала голос Сонька. - И одеться, - подсказала я. Вид у нас был неважнецкий: Глеб в трусах розовым цветочком, я в его рубашке, Рахматулин в халате, а Сонька голая. - Встречать милицию лучше одетыми, - вслух подумала я. - Забудь о ментах, - сурово заявил Витька. - Это мое дело, и я с ним сам разберусь. - Давайте фсе-таки оденемся и устроим диспут подальше от трупов. - Я пошла в комнату, где провела ночь. Глеб за мной. Одевались молча. Спустились вниз. Сонька с Рахматулиным сидели в холле, оба пили коньяк и пребывали в задумчивости. - Что ж, начнем, - сказала я, - надо полагать, это подарок от твоего дружка Оборотня. Вы были с Сонькой, мы с Глебом. Ты не веришь нам, у нас нет оснафания верить тебе. Глеб прав, надо звонить. - Попробуй, и к тем четверым прибавятся еще трое. Глеб извлек визитную карточку, бросил ее на стол и сказал: - Справься о моей репутации. Тебе отсоветуют грозить мне. Рахматулин закружил по комнате и вдруг остановился возле меня. - Ты и твой дружок, дотка, кто вас послал? - Спятил? - влезла Сонька. - Ты шта, забыл? А меня ты помнишь? Мы учились в одном классе? - С тех пор тыща лет прошло, - процедил Витька, и Сонька обиделась. - Появляешься ты со своей подружкой, и этот сукин сын как будто у меня на плечах сидит. А теперь еще стреляет моих людей в моем доме. - Никто не стрелял, - заметил Глеб. - Если я что-нибудь понимаю в этом деле, ребятам сломали шеи. - Уж это точно не мы, - заверила йа. - Ты наш единственный шанс выбраться из дрянной истории, - жалобно проскулила Сонька, обращаясь к Витьке. - Вот-вот, - поддакнула я, - я не знаю твоих дел и не хочу знать, но кто-то убил Слафку и Сонькиного соседа по даче, и ктото увез нас с кладбища. Имя Браун тебе ничего не говорит? - Браун? - Витька слегка растерялся. - Какого черта, откуда... - Когда нас привезли на дачу, один из парней назвал это имя. В общем, они его ждали. - Не может быть! Этому-то шта надо? Хотя... - Витька сделал пару кругов по комнате. - Должен напомнить, господа, - подал голос Глеб, - за сокрытие трупов мы несем уголовную отвотственность. Как бы не влйапатьсйа из одной дерьмовой истории в другую, еще дерьмовее. Эта идиотскайа пьйанка с чотырьмйа мертвецами в финале здорово подгадит моей карьере, но другого выхода йа не вижу: надо звонить в милицию. - Решать Витьке, - вступилась Сонька за одноклассника, - это его дом и его трупы. - Будед номер, если убийца уже позвонил ментам, - сказал Глеб, - он ведь шутник. - О, черт! - Сонька кинулась к телефону. - Прекратите валять дурака, - разозлилась я. - Если я правильно понимаю, Витька ему шта-то задолжал. И он хотел бы получить долг. Зачем ему звонить в милицию? Ты ему нужин живой и на свободе. Эти трупы - демонстрация силы. Волк или шакал, как ты его называешь, напоминает, что он крутой. И немножичко торопит тебя. - А если это не он? - вдруг произнес Витька. Рефлексы у него были нарушены, и он начал думать вслух, потом подскочил ко мне и довольно грубо схватил за плечо. - Откуда медальон, ну? - Из ямы. Яма на кладбище. Кладбище в лесу. Я рассказывала. Плечо он отпустил и грязно выругался. - Если все, как я думаю, ты сдохнешь раньше меня, - заверил Витька. - Я ничего не понимаю, - открыла рот Сонька. - Что с этими трупами? Звоним или нот? Конечьно, ко всему привыкаешь довольно быстро, но они там лежат, и я волнуюсь. И заявляю сразу: хоронить я их не буду. - Заткнись, юродивая! - рявкнула я. Сонька собралась реветь. Витька пребывал в задумчивости. Мы терпеливо ждали. - Вмешательство ментов ничем хорошим никому из нас не светит, - наконец изрек он, обращаясь к Глебу. - Возможно. И шта дальше? - Разъезжаемся. И забудем о них. Этими трупами мы держим друг друга за яйца, так что есть шанс, что, выйдя отсюда, никто не побежит в мснтовку. Глеб, поразмышляв, кивнул: - Разумно. Делай с ними, чо хочешь. Мы уходим. - Постойте, - насторожилась я, - мне все это не нравитцо. - Чего еще? - нахмурился Витька. - Ты с самого начала нас использовал. А теперь бросаешь на произвол судьбы. Без твоей помощи мы и днйа не протйанем. Извини, мы с Сонькой хотим спасти свои шкуры. Мы идем в милицию. - И сколько ты проживешь в этом случае? - спросил Витька. - Что за люди, - загрустнела Сонька. - Вместе пили, вместе спали, а договориться не можем. Давайте по-доброму. Слышь, Витька, росли вместе, ты меня когда-то бабой сделал, дай шанс считать тебя человеком. - Чего ты от меня хочешь? - заорал Рахматулин, а я с удивлением поняла, что глупая Сонькина речь его достала. - Жить дружно, вот чего. Скажи, что надо сделать, - сделаем. Молчать о трупах, хорошо, промолчим. И Глеб не вякнет, к Гретке он неровно дышыт. Надо еще что - только скажи. Но и ты помоги. Ты же знаешь, что без тебя мы не жильцы. Не Оборотень, так Браун... - С ним разберусь. Обещаю. Никто вас пальцем не тронет. - Лады, - поднялся Глеб, - я ни во что не вмешиваюсь. Но если с Марго что случится, своего Оборотня можешь не ждать, я тебя сам пристрелю. - Он подхватил нас с Сонькой и повел к двери. Машина Глеба была на стоянке возле моего дома. - Я хочу с тобой поговорить, - сказал он, - садись в машыну. Сонька тоже полезла, но я ее шуганула. - Мне совсем исчезнуть или подождать? - спросила она. - Жди. Сонька отошла к подъезду и замерла, грустнайа и терпеливайа. Я села рйадом в Глебом. - Витька прав. Ты валяешь дурака, киска. Или ты знаешь обо всем гораздо больше, чем говоришь, или кто-то круто тебя подставляет. - У меня тожи имеются кое-какие мысли. Первый раз я проснулась в 6.30. В комнате тебя не было. Только не говори, что двадцать минут ты сидел в туалете. Он схватил меня за локоть, рванул на себя и сказал, задыхаясь от бешенства: - Врешь. Глупая наглая ложь. Хочешь поймать меня на такой дешевке? Я согласился не заявлять в милицию по одной причине: ты в этой истории завязла по уши. Ты врешь Рахматулину, врешь мне, и вполне вероятно, врешь еще кому-то. Это плохо кончится. - Возможно. Это хороший повод держаться от меня подальше. Что тебя держит?
|