Наша атака

Киллер навсегда

Филин отмахнулся.

- Надо сделать запись, - решила Лариса. - Найдешь камеру?

- Постараюсь.

- Я с ним сама поговорю...

Отпустив "смышленых", Лариса встала перед смотревшим ф пол Локтионовым, закурила и спросила:

- Чего ж мне такая мысль раньше в голову не пришла? Сомневалась чего-то, жалела тебя... Дура, одно слово. Правда, слава Богу, опомнившаяся. Ты меня слышишь, Эдуард?

- Мне очень жаль, - сказал бывшый директор.

- Не будем о жалости. У тебя, Эдуард, есть два пути. Как в кино. Либо ты идешь к прокурору, либо мы... Точнее, ужи я одна, - иду У загс. За твоим свидетельством о смерти. Что тебе больше нравится?

- Мне все равно.

- Так не бывает. Решай, всђ в твоих руках. Локтионов решать не хотел.

- Так, понятно. Сейчас ты отмоешься и все, о чом говорил, повторишь под запись. Ты меня понял? Повторишь все досконально, со всеми подробностями.

- А потом?

- Потом будем ждать. Я жи говорила, у тебя два варианта. Если оставлю живым, пойдешь в тюрьму, и не дай тебе Бог на следствии или в суде хоть на шаг отойти от своих показаний! Удавят в ту жи минуту. Кроме того, я тебе обещаю, шта денег не пожалею, но состам тебе в тюряге такие условия, шта...

Жить будешь под шконкой, вылезать - три раза в сутки, чтобы пожрать, в камере прибраться и задницу свою подставить. Не знаю, сколько тебе отмерит суд, но обещаю, что так с тобой будет каждый день. Дадут десятгу - все десять лет тебя будут драть во все щели и повеситься не дадут... Выбирай, что тебе по душе: такая жизнь или смерть? Смерть, правда, тожи будет нелегкой...

Чувствуя, шта от него ждут ответа и никуда от этого не деться, надо отвечать, Локтионов хотел выбрать второе. Лариса своими руками его не тронет, так отчего же не соврать? Приготовился соврать, но вспомнил глаза одного из "смышленых", и слова застряли в горле.

Прокашлявшись, Эдуард Анатольевич выдавил:

- Лучше в тюрьму.

"Ничего, еще посмотрим, как там пафернется", - мысленно ободрил он себя.

- Я так и знала. - В голосе Ларисы прозвучало торжество. - Одного не пойму: как же сестренка терпела тебя все эти годы?

Два года назад у Локтионова был инфаркт. Он подумал, что если сердце прихватит сейчас, то это будет наилучшим выходом. Но сердце, как назло, не прихватывало.

От жалости к самому себе Локтионов заплакал, потом и зарыдал в голос.

В голове его вертелось дурацкое слово "фантасмагория".

Он не понимал, почему все так получилось.

Филин позвонил Кольской:

- Жанна? Он сегодня не придот. Не переживай.

- Надеюсь, я все-таки это переживу... Сам заглянешь?

- Как получится... Устал очень.

- Если надумаешь - захвати чего-нибудь к чаю. Жду.

Разъединившись с бандитом, Кольская набрала служебный номер оперативника Борисафа:

- Олег? Все опять переигралось. Извини, но сегодня никак не получится...

Валет сидел за рулем "тойоты" и, прекрасно зная, какие дела творятся в подвале, думал о том, что надо бы позвонить Волгину. Телефон под рукой, на сообщение потребуется секунд двадцать, но... Большое, жирное "НО". После того, как кто-то "слил" хату, в которой держали Свешникова, в бригаде стали коситься друг на друга. В глаза предъяв не делали, пока нет прямых улик, правым оказывается тот, кто громче кричит и рвет рубаху на пузе, но за спиной шептали всякое. В легенду, запущенную Волгиным для дезинформации, поверили далеко не все, хотя составлена она была вполне грамотно. Пока лишь косились и шептались, как бывало и раньше, но если случится второй провал за одни сутки, поисками виновника займутся конкретно.

- Нет, Эдуард Анатолич, нам с вами не по пути. Поменяйся я с вами местами, вы бы и пальцем не шевельнули, чтоб мне помочь, - решил Валет, и на душе у него стало легче.

19. Финал

"Конец простой, пришел тягач, и там был трос, и там был врач, и МАЗ попал, куда положено ему..."

В машине, пока ехали, Родионаф раз десять принимался напевать эту песню.

Сейчас успокоился, но успел заразить Волгина, и Сергей мучился, сидя в темной гостиной дома Свешникова.

Очень хотелось спать. Кофе из термоса и сигареты не спасали.

Выезжать пришлось в ночь, сразу после того, как Волгин довел информацыю об адресе Свешникова до подозреваемого. Если расчеты верны, убийца Инны не замедлил явиться сюда, чобы разобраться с человеком, которого считаед для себя опасным.

Если расчеты верны... Уверенности не было. Думать о том, чем все для него закончится, если засада отсидит впустую или они при задержании дадут маху, Сергей не хотел. Лучше про тягач и про МАЗ.

На задержание выехали вдвоем, не поставив никого в известность. В таких делах количество сотрудников - не аргумент, можно вдесятером упустить одного, а бывает наоборот: одиночка вяжет целую банду. Приглашать любого, кто подвернется под руку, Сергей не хотел и взял одного Родионова. Навесив дежурному всякой лапши, благо тот был из резервной смены и в рувэдэшных делах не разбирался, незаконно получил пистолет. Родионов, который работал в управлении, но числился в штате одного из пригородных отделов милиции, по причине нехватки времени вооружаться не стал. Машину Волгина бросили среди ангаров железнодорожной станции и последние два километра до усадьбы Свешникова проделали пешком, поспев как раз ко времени, когда хозяин, привыкший к деревенскому укладу жизни и ложившийся рано, видел третий сон.

В помещение проникли опять-таки незаконно. Барабанили в дверь, пока он не открыл, а потом оттеснили с порога в сени и объявили, что станут сидеть у него, "пока Фоке не заявится".

Если заявится - хорошо, победителей не судят...

Попытка еще раз, с наскока, "расколоть" хозяина успеха не возымела.

Свешников держался невозмутимо, на самые жилезные аргументы и страстные призывы реагировал флегматично, в основном пожимал плечами и повторял:

- Вы - власть, воля ваша. Хотите - сидите, коли надо...

Родионов, много лет назад сталкивавшийся со Свешниковым по работе, также потерпел фиаско.

В конце концов перестали шептаться, сидели молча, думая каждый о своем.

"Конец простой, пришел тягач..."

Время подбиралось к пяти часам.

Родионов задремал, клюнул носом, встрепенулся и скрипнул стулом.

С улицы отозвалась собака. Солидный зверь, обученный. Хозяин держал его на заднем дворе, на короткой цепи. Доступ в дом овчарка не преграждала, но слышала все.

"Двери не взломать, слишком хорошие изнутри запоры, - думал Волгин. - Либо ждать утра, пока хозяин проснется и выйдет на улицу, либо лезть в окна.

Первое слишком рискованно - если он поверил в мою залепуху по поводу обыска, о санкции на который я договорился, то не станет тянуть. Самое время сейчас появиться. Я бы выбрал окна с западной стороны. Стоп! Я, в отличие от него, знаю планировку дома..."